Жизнь-копейка (СИ)

   А ещё, был однажды случай, когда один из братьев заболел и отчиму нужен был второй помощник, когда он крыл крышу бани. Тогда-то он и взял Ольгу к себе в помощники. До чего же хорошо было Оле работать с ними, с отчимом и старшим братом. Она так быстро схватывала, что от неё требовалось и выполняла всё в точности. Даже отчим тогда сказал, что она лучше помогает, чем Стасик - второй старший брат. Тот бестолковый и запомнить ничего не может с первого раза. А Оле очень нравилось мужское дело и она работала бы с ними с преогромным удовольствием, если бы не сварливая мачеха, которая всё время кричала, что ей одной на такую ораву готовить тяжело. На деле же она просто всё на Олю сваливала, да ещё и следила за каждым её движением, постоянно покрикивая и понукая её.

   У Оли от этого начинали дрожать руки и вся она покрывалась липким потом. Становилось совсем дискомфортно, да ещё настолько, что она обязательно что-нибудь разбивала или опрокидывала.

   Как-то Оля хотела поговорить с отчимом об этом, но тот, немного послушав её, сказал: " На мать жаловаться негоже...". На этом всё и закончилось. Если до этого она ещё надеялась, что за неё, в случае чего, заступится отчим, то теперь, как она поняла, ей и пожаловаться было некому.

   И только появление в её жизни Николая Васильевича, а с ним и Анны Сергеевны, образовался просвет, который теперь манил к себе всё сильнее и сильней. Вспоминая о них, она обязательно начинала напевать про себя какую-нибудь, услышанную у них песню. В этот раз, вдруг вспомнилась: "Ты ждёшь, Лизавета, от друга привета. Ты не спишь до рассвета - всё грустишь обо мне. Одержим победу, к тебе я приеду на горячем боевом коне". Каждое слово в этой песне дышало нашей русской историей. И Оленька уже знала, пока люди будут помнить эти песни, будет жить в их сердцах надежда на что-то лучшее и светлое.

   Через три дня Оля получила паспорт и принесла его домой. Мачеха тут же выхватила его у неё из рук и унесла в свою комнату, чтобы спрятать, как она спрятала паспорта её старших братьев. Оля просто остолбенела и не знала, что ей делать. В одночасье рухнули все её мечты.

   На следующий день, после уроков, она сама примчалась к Николаю Васильевичу и Анне Сергеевне. Когда она, захлёбываясь от возмущения, выложила всё, Анна Сергеевна подошла к ней, обняла и прижала к себе, как родную дочь. И вот тут Олю, словно прорвало - она рыдала, как обиженный маленький ребёнок.

   Долго им пришлось успокаивать Олю. Было видно, что нервы у девочки были на пределе. Она столько времени держала себя в руках, терпела всё, что приходилось терпеть, а тут разом всё оборвалось. Пришлось дать ей полтаблетки успокоительного, а потом, когда она пришла в себя и перестала плакать, и Николай Васильевич, и Анна Сергеевна стали вместе успокаивать её, обещая найти выход из создавшейся ситуации. Отпустили они её лишь тогда, когда убедились, что она окончательно успокоилась и ничем не выдаст себя и своё горе.

   Оля шла к дому опекунов, будучи вся в себе. Всё внешнее, словно её и не касалось. Так всё внутри её собралось в кучу, в комочек и не хотело, чтобы кто-то сейчас этот комочек трогал. Но мачеха уже стояла напротив входной двери и ждала Олю, будучи в гневе, что та опаздывала на целых полчаса. Оля сделала вид, что не замечает её, и стала молча раздеваться.

   - Где ты была? - прозвучал гневный вопрос мачехи.

   - Задержалась в школе, а потом с девочками болтали, - деланно спокойным голосом ответила Оля.

   - Садись ешь свою пайку и тебя ждёт целая гора посуды, - гневно произнесла мачеха и ушла в комнату.

   Оля облегчённо вздохнула и, ополоснув руки, села есть, как всегда, холодную картошку с салом. Ещё она заметила, что сегодня были солёные огурцы, но их съели все. Это тоже было невпервой.

   Потом она отнесла свою школьную сумку в комнату к себе и, вернувшись, засучила рукава платья и, надев передник, принялась мыть посуду. Сам процесс мытья посуды для неё был привычным на столько, что она во время этой работы преспокойно думала о своём, так что весь процесс мытья проходил незаметно. И в этот раз она уже настроилась вспоминать детали своего пребывания у своих друзей, как появилась мачеха. Она села на стул и внимательно наблюдала за тем что и как делает Оля. В таком её появлении был явный вызов, но чем он был спровоцирован, Оля не знала.

   А дело было в том, что кто-то из знакомых Олиных опекунов видел её с Николаем Васильевичем возле Афанасьевского магазина и видели так же, что они пошли не по центральной улице, а по лесной дорожке. Обо всём этом доложили мачехи, и она установила слежку за Ольгой, заставив следить за ней её братьев. Большей подлости и глупости она и придумать не могла. Но братья приняли это, как игру, и уже сегодня проследили за ней до самого дома Николая Васильевича. Об этом они тоже доложили своей мачехе.