Читаем Жизнь Лавкрафта полностью

Порок вложили, НЕГРОМ нарекли.[16]


   Единственное, что тут можно сказать - по крайней мере, в отличие от "De Triumpho Naturae" и "Падения Новой Англии", здесь расизм не прикрывается ханжески христианством, в которое Лавкрафт не верил. Публикаций этого стихотворения не найдено, и, будем надеяться, что их не было. Текст, однако, сохранился в виде гектографической копии, то есть Лавкрафт мог, как минимум, распространять его среди друзей или членов своей семьи: вероятно, они одобряли - или, по крайней мере, не возражали против подобных высказываний.

   Стихотворение "Новоанглийская деревня в лунном свете" (On a New-England Village Seen by Moonlight) в рукописи датируется 7 сентября 1913 г.; оно не публиковалось до 1915 г. Из него достаточно прочесть вводный абзац: "(Мирные старые деревеньки Новой Англии быстро теряют своих исконных обитателей-янки и свой земледельческий дух, становясь местами промышленного производства, наводненными южно-европейскими и западно-азиатскими иммигрантами самого низкого разбора)". Этот короткий стишок из восьми четверостиший возвращает нас к теме "Падения Новой Англии", но с большим акцентом на утрате земледельческой культуры и образа жизни и на засилье машин, нежели на нашествии чужеземцев, пускай Лавкрафт и считал оба этих явления звеньями одной цепи.

   Несколько безобиднее "Парк Квинсникет" (Quinsnicket Park), который Лавкрафт датирует 1913 г. Парк Квинсникет (ныне парк Линкольн-Вудз), что находится в четырех милях севернее Провиденса, был излюбленным местом уединенных прогулок Лавкрафта; в течение всей жизни он гулял здесь - и читал, либо писал на открытом воздухе. 117-строчный гимн этому сельскому уголку банален, безжизненен и механичен, но в нем есть, по крайней мере, такие интересные строки:

In yonder reedy pool we half expect

Some timid Nymph or Satyr to detect:

Our raptur'd eyes for fleeing Naiads scan,

And ears are strain'd to hear the pipes of Pan.


   Сразу вспоминается мистическое видение "козлоногого Пана и сестер гесперийской Фаэтузы", посетившее Лавкрафта в возрасте семи лет, - хотя оно, скорее, приключилось в парке Блэкстоун на берегах Сиконка, а не в Квинсникете.



   Более о конкретных занятиях Лавкрафта в эти годы нам неизвестно ничего. Вероятно, он погрузился в учебу и перечитал огромное количество книг, как научных, так и художественных; возможно, именно тогда был заложен фундамент его начитанности по множеству предметов, которая позднее поражала коллег. И, несомненно, он продолжал читать фантастическую литературу.

   Мы уже знаем, что он в больших количествах читал ранние `бульварные' журналы. В чудом уцелевшем номере "Род-айлендского журнала астрономии" (27 сентября 1903 г.) он упоминает статью Э.Г. Доджа "Может ли человек достичь Луны?" из октябрьского выпуска Munsey's Magazine, что в частности указывает на то, что Лавкрафт уже тогда читал этот журнал. Были ли многочисленные журналы, основанные Фрэнком А. Манси, желтыми или нет - предмет дискуссий; для наших целей будет достаточно сказать, что они стали предшественниками подобных журналов и представляли собой передаточное звено между дешевыми фантастическими романчиками XIX века и настоящими `pulps' 1920-х гг. Учитывая насколько истовым читателем дешевых романов, видимо, был Лавкрафт, ничего удивительного, что журналы Манси представляли для него неодолимый, хотя и "преступный" соблазн. Но он и не подозревал, что они радикально изменяет его жизнь и профессиональную карьеру - по большей части (хотя и не исключительно) к лучшему.

   Неизвестно, как долго Лавкрафт читал Munsey's до того октябрьского номера 1903 г. (который, подобно большинству популярных журналов, оказался в продаже еще до выходной даты на обложке), и как долго он продолжал его читать. Но вот письмо Лавкрафта в All-Story Weekly от 7 марта 1914 г.:


   Почтя каждый номер вашего журнала, начиная с его основания в январе 1905, я чувствую себя в какой-то мере вправе черкнуть пару одобрительный и критических строк касательно его содержания.

   В нынешнюю эпоху вульгарных вкусов и низменного реализма приятно перелистывать издания подобные All-Story, который были и остаются продолжателями художественной школы По и Верна.


Перейти на страницу:

Все книги серии Шедевры фантастики (продолжатели)

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее