Жизнь Ленина

Совсем мало на броненосце оставалось пресной воды. Скорее, скорее надо найти выход. Пришли в Феодосию:

— Дайте воды.

Власти отказали!

— Не желаем снабжать бунтовщиков.

Снова красный флаг в море. Непобеждённый и бесприютный. Неспокойно было на корабле, неуверенно. Дни и ночи Матюшенко не спал. Где выход?

На одиннадцатый день вечером броненосец стал на рейд в румынском порту. Чужие берега, чужие дома, чужие огни.

— Дайте воды.

Румынские власти не дали. Нет больше сил у броненосца «Потёмкин». Нет воды, нет угля, нет хлеба.

Румынское правительство предложило:

— Сдавайте нам броненосец, а мы дадим вам приют. Не выдадим вас царю.

И наступила последняя ночь для матросов на броненосце «Потёмкин». Свободный броненосец «Потёмкин», прощай! Одиннадцать дней ты наводил трепет на генералов и офицеров, на царя и всех богачей. Ты верен был революционному знамени. Слава тебе!

ТАЙНЫЕ ВСТРЕЧИ

С Николаевского вокзала из Москвы уходил в Петербург скорый поезд. До отправления оставалось четыре минуты. Пассажиры заняли места. Небольшие группки провожающих толпились у подножек вагонов. Возле последнего вагона стояли два шпика.

— Нет и нет… — со вздохом сказал один, у которого русые усики закручивались крутыми колечками.

— В последний момент, должно, прибежит, углядим, — ответил другой.

Они зорко глядели из-под низко нахлобученных шапок. На платформе появились ещё пассажиры. Один, довольно коренастый, в круглых синих очках, с чемоданом и дорожной жёлтой коробкой — такие коробки модны были в Финляндии. Второй — щёголь, в клетчатом пальто.

— Чудесно сегодня утром пробежались на лыжах! — проходя мимо шпиков, оживлённо говорил щёголь в клетчатом пальто. — Весь день силушка по жилушкам так и играет, а день-то снежный, морозный!

Пассажир в синих очках что-то ответил. Шпики не расслышали. Шпики нервничали: тот, кого они ловили, не показывался. А этот, в синих очках, кто такой? Должно, не тот, кого они поджидали, а подозрительно… не упустить бы. Шпики кинулись вслед за пассажиром в синих очках.

Но поезд тронулся. Пассажир в синих очках, с чемоданом и жёлтой коробкой, вскочил на подножку. Щёголь остался. Оказалось, был провожающим.

— Так и нет, — огорчённо сказал один шпик. — Начальству донесли, что нынче в Петербург собирался. Ан нет. Вот его карточка, вроде никого на вокзале похожего не было.

Он вынул из кармана фотографию. Лицо, чуть скуластое, с громадным лбом и резко сломанными бровями, насмешливо щурясь, глядело с фотографии.

— Ленин-Ульянов. Из Женевы в Россию на рабочие восстания прибыл. Главнейший у них. Непременно поймать его велено. Завтра опять придём сторожить, — сказал шпик, пряча карточку.

А скорый поезд мчался сквозь звёздную ночь, раскидывая по макушкам деревьев хлопья едкого дыма. Лес, заваленный снегом, безмолвный и глухой, тянулся вдоль рельсов.

Поезд мчался. Горели глаза паровоза. Громыхали на стыках колёса…

Рано утром в Петербурге человек в синих очках взял извозчика и довольно скоро был дома — на углу Бассейной и Надеждинской улиц, почти в центре столицы. Был ли это его дом? Небольшая комнатёнка. Необжито, пусто. Стол дощатый, без скатерти, да табурет, как на кухне.

Человек снял очки, сунул в чемодан. Вынул из жёлтой коробки бумагу, без промедления сел за стол и, не поднимая головы, стал писать.

Через час за дверью что-то тихо заскреблось. Повернулся снаружи в скважине ключ. Дверь отворилась. Вошла Надежда Константиновна, с муфтой, в шапочке, отороченной мехом.

Владимир Ильич вскочил:

— Надюша, родная!

— Охотились в Москве за тобой? — в тревоге спросила Надежда Константиновна.

— Ещё как! — усмехнулся Владимир Ильич.

Пряча беспокойство, Надежда Константиновна стала разбирать чемодан. Синие очки! Зачем?

— Маскарад! — ответил Владимир Ильич. — При помощи этих синих очков оставили господ сыщиков с носом, Надюша!

Владимир Ильич и Надежда Константиновна нелегально вернулись из Женевы на родину. Жили в Петербурге врозь, по чужим паспортам. Виделись тайно. Свидания были кратки и спешны.

Сейчас Владимир Ильич торопился рассказать о московских небывалых событиях! Он ездил в Москву обсудить их с товарищами.

События начались в октябре. Забастовал Московский железнодорожный узел. Забастовали московские фабрики. Остановились трамваи и конки. Погасло электричество. Выключили водопровод. Вся рабочая Москва бастовала. Перекинулось на другие города. Охватило деревни. Вспыхнула Всероссийская всеобщая политическая стачка.

Чтобы притушить революцию, царь выпустил манифест. Обещал в манифесте рабочим свободу. Но это было обманом. Рабочие знали: нельзя верить царю. Рабочие помнили январский расстрел у Зимнего дворца в Петербурге.

И вот 7 декабря 1905 года днём, в 12 часов, вновь объявлена была в Москве забастовка. Правительство послало войска усмирять забастовщиков. И тогда вступили в действие рабочие боевые дружины. На улицах, площадях и бульварах, у заводов и фабрик поднялись баррикады.

Главные силы восставших рабочих обосновались на Пресне. Это рабочий район. Там много фабрик и заводов. Образовался Совет рабочих депутатов. Установилась рабочая власть.