Жизнь Ленро Авельца

Мы с Уэллсом покинули кабинет Мирхоффа и спустились ко мне. Докери молча семенил следом. Я приказал собрать комитет в половине двенадцатого – теперь мне предстояло убедить их, что резолюцию нужно отозвать. Но я не видел проблемы. Если аргументы Мирхоффа подействовали на меня, то почему они не подействуют на моих коллег?

Мы с генералом выпили кофе и проговорили ещё два часа. Он дважды извинился, что вызвал меня через Докери, ждал меня сразу у генсека (по его словам, виноват в этом был Мирхофф) и долго не выходил на связь. Рассказал о причинах долгого отсутствия – как предотвращал гражданскую войну в Южной Америке, устраивал перевороты в Африке, предупреждал очередную экологическую катастрофу в Азии. Ничего необычного, всё в штатном режиме. Я взял с него обещание, что мы ещё встретимся до того, как он покинет Нью-Йорк, а он попросил меня не игнорировать его предложение о встрече с Бальдиром Санитом и пообещал лично всё устроить.

На том и расстались. В пять часов Генассамблея проголосовала против закона об ужесточении ответственности за разработку потенциально опасного программного обеспечения (дело «Эневтики»), а о резолюции «в отношении кандидата в президенты США Бальдира Санита» благополучно забыли. На текст резолюции по распоряжению Мирхоффа наложили гриф «секретно» и спрятали на десять лет, а спустя десять лет никому уже и в голову не приходило, что выборы мог выиграть не Санит.

Да, я продал Америку. Но Санит выполнил свою часть сделки, и нынешняя христианская Америка уже неспособна к самостоятельной внешней политике. Итог далеко не худший: Зверь ведь действительно не был, как резонно заметили Мирхофф и Уэллс, безумным диктатором – каковым, например, оказался куда более приятный в личном общении Джонс. Реальная демократия в Штатах, увы, закончилась, христиане стали привилегированным сословием, уровень образования резко упал, но винить в этом одного Санита будет неправильно.

Он стал закономерным финалом пути, по которому Штаты шли уже давно – примерно с тех пор, как решили, что религия и гражданские свободы могут мирно сосуществовать.

Я был готов драться со Зверем, у меня были принципы. Но помните, что я решил насчёт принципов? После смерти Евы Карр и встречи с Энсоном на кладбище, после предательства наших агентов на Ближнем Востоке и личной просьбы единственного человека, к кому я питал подлинное уважение, – неужели Бальдир Санит так важен для меня, что я должен выступить один против всех? Раз американцы хотят видеть его своим президентом, какого чёрта я должен им мешать? Если Мирхофф считает, что Зверь в Белом доме нужен Организации, почему я должен его переубеждать?

Был бы Санит Гитлером, написал бы он свой «Майн кампф» – я бы перегрыз ему глотку, задушил собственными руками. Но он не был ни Гитлером, ни Джонсом, так что решение, которое я принял, никак не могу назвать предательством. Отступлением, но не поражением.

А тем временем, как и предрекал Зверь, над миром собиралась настоящая буря.

18. Дочь генерала Уэллса

Я не упоминал об этом раньше, но у генерала Уэллса была дочь.

Её звали Ада – в честь ЧВК «Ада». Мы познакомились на её свадьбе. Церемония состоялась на сицилийской вилле Уэллса и была скромной – пригласили только близких друзей семьи, человек двадцать, не больше. Праздник длился всего один вечер – многие прибыли уже после венчания в небольшой каменной церквушке и отбыли ночью. Мне отец невесты предложил задержаться ещё на день, и я с удовольствием согласился.

Тогда мне и представился шанс узнать Аду получше.

Мы виделись раньше – во время работы в ОКО я несколько раз гостил у Уэллса на Сицилии и порой наблюдал из окна, как на далёких лугах упражняется в верховой езде девочка-подросток. Я видел её длинные рыжие волосы и стройную фигуру, но ничего больше разглядеть не мог: владения Уэллса были обширны, он растил дочь вдали от внешнего мира, никогда никому не представлял и не показывал.

О ней шептались – личность Уэллса легко обрастала легендами. Об Аде говорили, что у неё никогда не было матери, что Уэллс вручную спроектировал себе ребёнка, создал свою идеальную копию, выдающуюся личность, её якобы выносила суррогатная мать. Говорили, что он воспитывал её в строгости, что она необычайно умна и красива, живое воплощение чудес биоинженерии; говорили также, что она психически нездорова и что отец контролирует каждый её шаг.

Всё это слухи, но они возникли не на пустом месте. Ада не была смоделированным на заказ ребёнком – Уэллс применил генное редактирование в отношении внешности, умственных способностей и здоровья, но так сегодня поступают все обеспеченные люди. Женат он не был, но родилась Ада не от суррогатной матери, а от любовницы – более того, была незапланированным ребёнком. Уэллс дал ей денег, и она благополучно исчезла из его жизни, оставив с дочерью, к которой интереса больше не проявляла. А Уэллс девочку полюбил.