Жизнь, любовь, страдания

Всю свою жизнь до седых волос Голова мечтала приобрести шляпку, но все не было времени. Однажды она решилась и отправилась в магазин, встала перед зеркалом и примерила шляпку. От того, что увидела, дух захватило. Голова в шляпке была неотразима. Именно такую шляпку она хотела иметь всегда.

Ее радость прервал ворчливый голос Зеркала:

– Ты что тут красуешься, посмотри на себя внимательно, ты же босячка! Сначала обувь хорошую купи, а потом и за шляпкой приходи!

– Да, вы правы, обувь купить надо, – вздохнула Голова. – Но это очень дорого…

И, выходя, еще раз взглянула на полюбившуюся шляпку, словно прощаясь с ней, – она знала, что уже никогда не вернется сюда.

Совет

Половая Тряпка, вся мокрая от слез, вздыхала:

– Тяжела моя жизнь!

Башмак наступил на нее и спросил, что с ней случилось.

– Тучи пришли, с собой дождь, сырость, грязь принесли. Никак я не отмоюсь. Устала. Быстрей бы солнце пришло, с ним тепло, светло и чисто.

– Советую потерпеть, – сказал Башмак и долго вытирал о Тряпку грязную подошву.

Лишняя Пиала

Новый Чайник с красивыми Чашками появились неожиданно. Они чинно расположились на белой Скатерти и зазвякали:

– Отметим покупку нашего сервиза крепким чаем и звоном серебряных ложек!

И тут Чайник заметил на столе старую, испещренную трещинками Фарфоровую Пиалу. Она стояла скромно на краю стола и старалась никому не мешать.

– Ты как тут оказалась? – спросил Чайник и засопел: – Здесь мой стол…

– Да я здесь много лет нахожусь, – тихо ответила она. – От всей старой посуды одна осталась.

– Тем более тебе тут не место, – изрек Чайник и, помолчав, добавил: – Ладно, так и быть, останься, может, пригодишься…

И он вылил чайные остатки ей внутрь, сам наполнился кипятком – вокруг разлился аромат свежезаваренного чая.

Пиала задумалась. Она никак не могла понять, почему Чайник так поступил. На ее задумчивость никто не обратил внимания. Взоры всех Чашек были устремлены на Чайник и клубящийся над ним ароматный пар. Пиала вдохнула и поняла: ей здесь уже нет места.

Но тут кто-то из нового сервиза задел ее. Она соскользнула со стола, упала и разбилась.

– Ах! – воскликнула огорченная Скатерть, которая была знатоком посуды. – Пиале-то фарфоровой двести лет. Ее хотели сохранить, как произведение искусства, а теперь станут собирать ее черепки…

Только Чайник с новыми Чашками не волновались. Все они были толстостенными, небьющимися и не обратили на это происшествие никакого внимания.

Тютю и порошок

Эту историю рассказал мне мой друг, уже будучи взрослым мужчиной.

– Когда я был маленьким, – начал он разговор, – родители, играя со мной, нежно тютюкали. Вот откуда и началось мое прозвище – Тютю.

Повзрослев, я пошел в школу. Учился хорошо, играл со своими ровесниками. Когда возвращался домой, меня радостно встречали:

– Наш Тютю пришел!

Родители готовы были дать мне все что угодно, что бы я ни попросил, – сладости, самокат, велосипед.

Однажды я сказал:

– Мне все надоело, скучно. Пойду на улицу, с ребятами поиграю.

Родители ответили:

– Иди, сынок, от учебы проветришься.

Пришел во двор, а там никого нет. Видно, ребята уроки делают. Сел я на лавочку, и тут подходит незнакомый человек в капюшоне и говорит:

– Что, Тютю, скучаешь?

Я удивился, откуда он мое прозвище знает, и на всякий случай ответил:

– Да!

– Я тебе помогу. У меня есть чудо-порошок, для друзей берегу. Вдохнешь его или проглотишь – и скука исчезнет. Одно веселье начнется.

Не стал я отказываться, проглотил порошок. И тут мне показалось, что я на скамейке лечу. Засмеялся, встал со скамьи, пошел домой, а ноги разные выкрутасы выделывают.

Капюшон следом кричит:

– Придешь в следующий раз – деньги принеси!

Дома мама с папой увидели, что я улыбаюсь, и спросили:

– Ну, сынок, свежий воздух тебе помог?

Я ничего им не рассказал, лег спать. Утром проснулся – голова раскалывается. В школу решил не ходить. Пока родители спали, схватил из кошелька часть денег – и к лавочке побежал, а там уже человек в капюшоне словно ждал меня. Отдал ему деньги, а он мне – порошок. Проглотил его, голова перестала болеть. Опять на скамейке стал летать. Птички рядом появились, летают вокруг меня и поют ту песню, что мне мама напевала, когда маленьким был.

Человек в капюшоне ушел. Друзья прибежали, тормошат, зовут гулять, а я ничего не соображаю. Они обиделись и ушли, решили, что я с ними играть не хочу.

Когда пришел в себя, опять, голова болит. Ухватил ее двумя руками, охаю. Дома пока не было родителей, схватил кошелек и вернулся к лавочке, а капюшона уже не было. Стал искать его по всей аллее и нашел на последней лавочке с незнакомым юношей. У меня руки задрожали, а потом и тело – так захотелось порошка. Капюшон ухватил нас обоих и поволок куда-то.

Пришли в грязный подвал. Кругом шприцы валяются. Люди с серыми лицами, словно на улицу никогда не выходили. Кто-то шприцом себя колет, кто-то что-то жует, а некоторые лежат со стеклянными глазами и временами хохочут.

Я еще немножко тогда соображал и попробовал закричать:

– Не хочу тут оставаться! – но чувствую, голос пропал, только шепот слышен, руки едва двигаются.