Жизнь Льва Шестова том 1

— Разве можно в такой короткий срок обо всем переговорить? — ответил он мне на вопрос о том, какое впечатление произвел на него Лев Николаевич. (Булгаков, стр.127).

В свой дневник Толстой записал 2 марта 1910 г.:

Приехал Шестов. Мало интересен — «литератор» и никак не философ. (Толстой, т.58, стр.21).

А третьего марта, по-видимому, под впечатлением беседы с Шестовым Толстой записал в дневнике:

Все то же: такая же слабость… Ездил с Булгаковым далеко верхом… Одни люди думают для себя и потом, когда им кажется, что мысли их новы и нужны, сообщают их людям, другие думают для того, чтобы сообщить свои мысли людям, и когда они сообщили свои мысли людям, особенно если люди хвалят их, считают эти мысли истиной. (Толстой, т.58, стр.21).

Это непонимание сущности Шестова можно объяснить, с одной стороны тем, что Толстой не любил Нитше[61], и с другой — тем, что в день приезда Шестова он был очень усталым.

О том же посещении Шестовым Толстого рассказыл М.С.Сухотин:

Вчера здесь был философ Лев Шестов… Он всем понравился: скромный, тихий… Рассказывал интересно о полевении Мережковского. (Сухотин, стр.219).

За два месяца до описанной встречи Толстой говорил о Шестове с интересом, как свидетельствует запись в дневнике Булгакова от 20.01.1910. Булгаков рассказывает:

Поехал я в Ясную Поляну… Передавая Льву Николаевичу мысли о неравенстве, которые я собрал для сборника

«На каждый день», я заметил, что одну мысль — о том, что способность отдаваться занятиям наукой и искусством вовсе не отмечает выгодно человека, — я взял у современного философа Льва Шестова (при дальнейших просмотрах сборника Толстой исключил эту мысль).

Мысль очень хорошая, — сказал он.

Лев Шестов писал против вас, но для вас это, наверное, ничего не значит?

Конечно, ведь помещаю же я в своей книге часто мысли Нитше…

По поводу все той же мысли Шестова я высказал мнение, что сама книга Шестова о Льве Николаевиче неудовлетворительна и что прежде всего автор заслуживает упрека в незнании Толстого. Толстой согласился, что ему часто приходится встречаться с такой критикой его взглядов, но все-таки поинтересовался Шесговым, книги которого у меня на руках, к сожалению, не оказалось[62]. (Булгаков, стр. 56–57).

Много лет позже Шестов опубликовал еще две большие работы о Толстом, о которых речь пойдет в дальнейшем («На страшном суде» — 1920 и «Ясная Поляна и Аста- пово» — 1936).

Глава VI Швейцария, 1910–1914

— «Великие кануны» (1911).

— «SolaFide». — Возвращение в Россию (август 1914).

Уже отмечалось (глава V), что в конце марта 1910 года Шестов уехал за границу. Он отправился в Швейцарию, в Коппе (Coppet, cantondeVaud), куда несколько раньше переехала из Фрейбурга его семья. Шестовы прожили там немного больше четырех лет. Весьма вероятно, что дом в Коппе они сняли в 1909 году, когда проводили летние каникулы во французской Швейцарии (может быть, в Коммюньи или Селиньи). Выбрали они Коппе потому, что хотели, чтобы дети учились во французской школе, и как раз недалеко от этого места нашли подходящую школу (EcolenouvelledelaChataigneraie).

Коппе — маленький живописный городок, расположенный на берегу Женевского озера. Там Шестовы снимали просторную виллу (VilladesSaules), в девять или десять комнат, с большим садом, расположенную у самого озера. Сад спускался к озеру, где было устроено место для купания и стояла лодка.

Обстановка для работы стала более благоприятной, чем в предыдущие годы. Шестов жил с семьей, и приходилось не так часто отрываться от занятий, чтобы ездить в Киев по делам Товарищества. Он по-прежнему регулярно навещал родителей в Германии. В июле 1910 г. и в июне 1911 г. он ездил лечиться на швейцарский курорт Баден. Летом родные из Киева, знакомые литераторы и друзья приезжа-

ли гостить в Коппе (А.Ремизов, С.В.Лурье, В.Г.Малахиева- Мирович, Н.С.Бутова, Е.К.Герцык, русский и литовский поэт символист Юргис Казимирович Балтрушайтис /1873- 1944/ и другие). Е.Г.Лундберг приезжал в Коппе несколько раз.

Летом 1910 г. в Коппе гостили сестра Шестова Фаня Ловцкая с мужем, племянник Жорж Балаховский, племянница Люся Мандельберг и Е.Лундберг, который прожил там несколько месяцев. В «Записках писателя» он рассказывает об этом:

Вилла «Соль» на Лемане. Панорама Монблана. Вечера, когда мы ждали телеграммы о Льве Толстом, покинувшем ночью[63] дом свой. «Так и я когда-нибудь уйду», — сказал Шестов, постукивая палкой по асфальту Лозаннского шоссе. А о собственном его доме В.П.Фигнер сказала: «Здесь так благополучно, — хорошо бы бросить бомбу», и Шестов долго дивился односторонности ее суждения. (Лундберг, стр.76).