Жизнь Льва Шестова том 1

не застрять, как многим, в Константинополе, а через день или два достать места на американский пассажирский пароход, который плыл в Геную. Он стоял около недели в Пирее, что дало возможность молодежи осмотреть Афины. В Геную прибыли 5 февраля 1920 г. по новому стилю. Там остановились в отеле «Британия». Из Генуи Шестов поехал в Париж (10 февраля), а жена с детьми в Женеву, к Ловцким.

Сохранилось шесть писем Шестова, написанных Ловцким и матери из Пирея и Генуи, по которым удалось определить указанные даты. В письмах почти исключительно говорится о том, кому куда ехать, о переговорах со швейцарским консульством по поводу разрешения на въезд в Швейцарию и о препятствиях, которые возникали на каждом шагу. «Вообще путаницы много, беготни и хлопот еще больше. Ждем, не дождемся, когда уже прибудем куда-нибудь на место… очень устали, но держимся», — пишет Шестов Фане (Генуя, 7.02.1920). В этих письмах всего несколько строк о том, что Шестов рад, что ему, наконец, удалось выехать, а в одном письме он благодарит родных за хлопоты. Он пишет матери и Ловцким: «Слава Богу, что все живы и здоровы и скоро увидимся» (Пирей, 25.01.1920), а Маня приписала: «…Мы уже заграницей. Исполнилось то, о чем уже год как мы мечтаем. Скоро, скоро, Бог даст, мы увидимся». «Спасибо за хлопоты. Без вас никогда бы не выехали» (Пирей, 27.01.1920). В последнем письме две приписки. В первой Маня тоже благодарит Ловцких: «Большое вам всем спасибо за то, что выручили нас. Пока мы уже в безопасности и это слава Богу». Во второй приписке Люся восклицает: «.. пишу тебе из Афин! Сейчас едем смотреть Акрополь!.. Спасибо, что вырвали нас».

Глава VIII Женева, 1920; Париж, 1921–1923

— Статьи в «Современных Записках».

— Поездка в Берлин.

— Сдо в Сорбонне.

— Три книги (тома II, III и IV) выходят в издательстве «Скифы» в Берлине.

— Статья и две книги опубликованы по-французски.

— Портреты Григорьева и Сорина.

— Знакомство с Эйтингоном.

— Поездка в Понтиньи.

Как уже было указано, Шестовы приехали в Геную 5.02.1920 по новому стилю. Оттуда Шестов 10 февраля отправился в Париж — установить контакт с представителями литературного мира и повидать Семена Владимировича Лурье и Даниила Григорьевича Балаховского, чтобы выяснить финансовое положение семьи. Из Парижа Шестов поехал в Лозанну повидаться с матерью и затем (20.02.1920) к Ловцким в Женеву (4 avenuedeVarens). Ловцкие, которые прожили тревожные годы войны в Женеве, пригласили всю семью у них остановиться. Жена Шестова с детьми уже находилась в Женеве, приехав туда прямо из Генуи. Ловцкие предоставили Шестовым две комнаты в своей уютной квартире. В одной из них поселился Шестов. В Швейцарии он нашел свою библиотеку, которую не смог увезти с собой в Москву в 1914 г. Кроме Ловц- ких, Шестовых очень радушно встретил инженер Яков Самойлович Шрейбер, давний знакомый Шестова, который с женой Фридой Лазаревной и дочерью от первого брака Верой жил в Женеве. В течение года с небольшим, который Шестов провел в Женеве, он часто бывал у них.

Несмотря на радость опять увидеть родных после столь долгой разлуки и на то, что трудное путешествие, наконец, закончилось, Шестову было нелегко. Он пишет в «Дневнике мыслей», начатом в Киеве в октябре 1919 г., который он привез из России вместе с другими рукописями, написанными в Киеве:

Докатился. Думал, что когда докачусь до Женевы, можно будет сказать: ныне отпущаешь раба Твоего. Не тут-то было. Опять мелкие заботы, тысячи мелких забот, и нет никакой возможности думать о чем-либо. Хотелось бы писать в этой тетради, а нужно писать письма, письма без конца. (Дневник мыслей, Женева, 20.02.1920).

В первую очередь надо было позаботиться о материальном устройстве семьи. У товарищества было кое-какое имущество за границей: партия кожи, купленная в компании с Семеном Владимировичем Лурье, и товар в Лондоне, где у Товарищества была контора, основанная до войны 1914 г. После войны там осталось довольно много товара. Прежнее дело контора продолжать не могла, и ставился вопрос, начать ли новое — чисто лондонскую торговлю — или реализовать товар и кожу. Этот вопрос много обсуждался, и Шестов вел по этому поводу большую переписку с членами семьи. Он считал, что второй выход — единственно правильный. Он пишет об этом в двух письмах к Саше, который жил тогда в Лондоне:

Я не расположен к тому, чтобы развивать торговые операции. Это сопряжено с большим риском. А здесь теперь уже 17 человек, у которых ничего нет, кроме того, что осталось в Лондоне и у Сем. Вл. Если реализовать лондонское дело и когда мы получим то, что следует с Сем. Вл., получится около 20000 фунтов — сумма, на которую все 17 человек при скромной жизни могут просуществовать 8-10 лет. За это время кой-кто себе работу найдет, молодые станут на ноги и т. д. А может и в России условия изменятся. Но конечно жить придется скромно.