Жизнь Магомета

Примечание. Доктор Густав Вейль в одном из примечаний в своей книге «Mohammet der Prophet…» рассматривает вопрос о том, был ли Магомет эпилептиком, что вообще считалось клеветой его врагов и христианских писателей; но, кажется, болезнь эта была подтверждена некоторыми древнейшими мусульманскими биографами на основании свидетельства близких пророку людей.

По их словам, у него иногда внезапно появлялась сильнейшая дрожь, за которой следовало нечто вроде обморока или, вернее, конвульсий, причем со лба его струился пот даже в самую холодную погоду; в это время он лежал с закрытыми глазами, с пеной у рта и ревел, как молодой верблюд. Одна из его жен, Аиша, и один из его учеников, Зайд, приводятся как очевидцы его припадков. Они считали, что в это время он находился под воздействием откровения. Но подобные припадки, однако, случались с ним и в Мекке, до откровения о Коране. Хадиджа со страхом думала, что он одержим лихим духом, и хотела позвать заклинателя, чтобы изгнать беса, но Магомет воспротивился этому. Он не любил, чтобы были свидетели этих припадков. Харет ибн Хашим, говорят, как-то раз спросил его, какими путями получает он откровения. «Часто, – ответил он, – ангел является мне в образе человека и говорит со мной. Иногда я слышу звуки, похожие на звон колокола, но не вижу ничего. (Звон в ушах – симптом эпилепсии.) Когда невидимый ангел удаляется, у меня остается данное им мне откровение». Некоторые из этих откровений он считал полученными прямо от Бога, другие же – через сновидения. Сны пророков, по его словам, тоже откровения.

Читатель найдет, вероятно, это замечание полезным как освещающее до некоторой степени загадочную деятельность этого замечательного человека.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Магомет тайно передает другим свое учение и постепенно получает новые откровения. Возвещает их своим родным. Как последние отнеслись к ним. Восторженная преданность Али. Дурные предзнаменования христиан

В течение некоторого времени Магомет поверял свои откровения только своим домашним. Одним из первых, открыто заявившим себя его последователем, был Зайд, его слуга-араб из племени калб. Этот юноша был в детстве взят в плен шайкой вооруженных курайшитов и путем покупки или по жребию перешел в собственность к Магомету. Через несколько лет отец его, услыхав, что он в Мекке, отправился туда и предложил в выкуп за него значительную сумму денег. «Если он предпочтет отправиться с тобой, – сказал Магомет, – то пусть идет без выкупа, если же он сочтет лучшим остаться со мной, то как же мне не согласиться на это?» Зайд предпочел остаться на том основании, говорил он, что к нему относятся не как к рабу, а скорее как к сыну. Вследствие этого Магомет публично усыновил его, и с тех пор он оставался при нем в качестве преданного слуги. Теперь, обратившись в новую веру, он получил полную свободу, но из дальнейшего рассказа мы увидим, что он на всю жизнь сохранил благоговейную привязанность к Магомету, который, по-видимому, имел особый дар внушать ее своим последователям и подчиненным.

Первые шаги Магомета в качестве пророка делались боязливо и тайно. Вражда, неприязненные действия грозили ему со всех сторон от близких родственников курайшитов из рода Хашима, все могущество и благоденствие которых зависело от идолопоклонства, а еще больше от соперничествовавшего рода Абд Шима, с давних пор смотревшего завистливо и подозрительно на хашимитов и который с величайшей радостью провозгласил бы их еретиками и беззаконниками, чтобы устранить их от должности охранителей Каабы. Во главе этой соперничествующей линии курайшитов стоял Абу Софиан, сын Харба, внук Омейя и правнук Абд Шима. Это был человек даровитый и властолюбивый, очень богатый и влиятельный, ставший позднее одним из наиболее упорных и сильных противников Магомета.[8]

При таком неблагоприятном положении дела распространение новой веры шло тайно и медленно, так что в первые три года обращенных было не более сорока человек, преимущественно из среды людей молодых, иностранцев и рабов. Собрания для молитв устраивались тайно или у кого-нибудь из посвященных, или в пещере недалеко от Мекки. Но и тайна не предохранила их от неприятности. Собрания их были открыты; в пещеру ворвалась толпа, и последовала свалка. Один из нападавших был ранен в голову Соадом, оружейником, который после этого стал известен среди правоверных как первый проливший кровь во славу ислама.