Жизнь мальчишки

— Прошу вас, входите, миз Маккенсон, — улыбнулся нам негр, отчего его лицо стало гораздо менее страшным и куда более приветливым. Но голос его гудел и гремел, как литавры, гулом отдаваясь в каждой моей косточке.

Сделав шаг в сторону, он уступил нам дорогу, и мама, схватив меня за руку, затащила вслед за собой внутрь.

Дверь за нашими спинами затворилась.

Появилась молодая негритянка, с кожей цвета кофе с молоком, и поздоровалась с нами. Лицо девушки имело форму сердечка, с которого смотрели живые карие глаза. Подав маме руку, она проговорила с улыбкой:

— Я Амелия Дамаронд. Очень приятно познакомиться с вами, миссис Маккенсон.

На запястьях Амелии звенели браслеты, а верхнюю часть ушей обрамляли золотые заколки для волос — по пять над каждым ухом.

— Мне тоже очень приятно, Амелия. Это мой сын Кори.

— О, тот самый молодой человек! — Все внимание Амелии Дамаронд обратилось на меня. Воздух вокруг негритянки как будто был насыщен электричеством: от ее пристального взгляда я ощутил проскочивший меж нами разряд. — Очень приятно познакомиться с вами. Это мой муж Чарльз.

Здоровенный негр благосклонно кивнул нам. Голова Амелии едва доставала ему до подмышек.

— Мы ведем хозяйство в доме Леди, — объяснила нам Амелия.

— Понимаю, — отозвалась мама.

Она по-прежнему крепко сжимала мою руку, а я вертел головой, озираясь по сторонам. Странная вещь воображение! Оно выдумывает паутину там, где нет пауков, создает темноту там, где сияет яркий свет. Гостиная Леди ничем не напоминала храм почитателей дьявола — ни черных кошек, ни котлов с кипящим варевом. Обычная комната с софой и креслами, небольшим столиком с безделушками, несколькими книжными полками и написанными яркими красками картинами в рамках на стенах. Одна из них особенно привлекла мое внимание: на ней изображалось лицо бородатого темнокожего человека. Глаза его были закрыты в страдании или исступлении, на голове — терновый венец.

До той поры я ни разу не видел изображений черного Иисуса: Он не только ошеломил меня, но и открыл в моем сознании такие потаенные уголки, куда раньше не проникал свет.

Неожиданно из прихожей в гостиную вошел Человек-Луна. Увидев его так близко, мы с мамой разом вздрогнули. На нем были голубая рубашка с закатанными рукавами и черные брюки на подтяжках. Нынешним вечером на его запястье оказались только одни часы, а вместо обычной толстой цепочки с массивным позолоченным распятием в вороте рубашки виднелся белый краешек футболки. На Человеке-Луне не обнаружилось и привычного цилиндра; две выделяющиеся пятнами половинки его лица, бледно-желтая и цвета черного дерева, сходились на макушке в шапке легкого белого пуха. Седая остроконечная бородка слегка закручивалась вверх. Темные, в сеточке морщинок глаза Человека-Луны сначала остановились на маме, потом скользнули по мне, после чего он улыбнулся нам и кивнул. Подняв тонкий палец, он жестом пригласил нас за собой в коридор.

Пришла пора встретиться с Леди.

— Госпожа не очень хорошо себя чувствует, — объяснила Амелия. — Доктор Пэрриш прописал ей витамины.

— Надеюсь, ничего серьезного? — участливо спросила мама.

— От дождя она застудила легкие. В сырую погоду Леди всегда неважно себя чувствует, но теперь, когда солнце вернулось, ей постепенно становится лучше.

Мы подошли к двери, и Человек-Луна, ссутуливший свои худые плечи, отворил ее. Запахло фиалками.

Первой в дверь заглянула Амелия:

— Мэм, ваши гости пришли.

Внутри комнаты зашуршали простыни.

— Пожалуйста, — донесся тихий и дрожащий старческий голос, — попросите их войти.

Мама сделала глубокий вдох и шагнула в комнату. Мне ничего не оставалось делать, как последовать за ней: мою руку она так и не отпустила. Человек-Луна остался в коридоре, а Амелия нежно проворковала нам вдогонку:

— Если вам что-то понадобится, позвоните мне.

И аккуратно закрыла за нами дверь.

Мы увидели Леди.

Она возлежала на металлической кровати, выкрашенной белой эмалью, опираясь спиной на парчовую подушку, по грудь укрытая белой простыней. Стены спальни были оклеены. На обоях, покрывающих стены комнаты, изображались густо переплетенные ветки и зеленая листва, и, если бы не деликатное гудение вентилятора, можно было бы подумать, что мы очутились в гуще экваториальных джунглей. Рядом с кроватью на столике горела лампа, там же лежали стопкой газеты и книги, а также очки в проволочной оправе, так чтобы Леди могла легко дотянуться до них.