Жизнь мальчишки

Тогда мне в голову пришла новая мысль, шокирующая в своей определенности: «Ну и черт с ним!»

Я вытащил из машины коробку с сухим мороженым и двинулся в обратную дорогу пешком.

Первые две мили я прошел очень бодро. На третьей миле меня стала одолевать жара. Пот стекал обильными струйками по моему лицу, а макушку припекало так, словно там развели костер. Дорога, идущая между стенами сосен, расплывалась у меня перед глазами. Мимо прошли всего две машины, да и те двигались мне навстречу. Раскаленный асфальт прожигал мои ступни сквозь подошвы башмаков. Мне хотелось присесть в тени и отдохнуть, но это стало бы проявлением слабости, с тем же успехом я мог бы признаться себе, что не должен был пускаться в дорогу длиной в шесть миль в такую жару под раскаленным солнцем, а надо было оставаться и ждать, пока дедушка наконец соизволит выйти. Ну уж нет! Я должен идти во что бы то ни стало, а о волдырях позабочусь потом.

Чтобы скоротать время, я решил обдумать историю, которую мог бы потом написать обо всем этом. Может, я напишу о мальчике, которому пришлось пешком пересечь раскаленную добела пустыню, чтобы донести до места коробку с драгоценными алмазами, которую ему доверили. Я поднял голову, чтобы поглядеть на стервятников, парящих в восходящих потоках теплого воздуха, отвлекся, и в ту же секунду моя нога угодила в выбоину. Подвернув лодыжку, я грохнулся на дорогу. Коробка с сухим мороженым раскрылась, и все ее содержимое высыпалось. Я упал животом прямо на нее.

Я готов был разрыдаться.

Я чуть не плакал.

Хотя моя нога сильно болела, но стоять я мог. Больше всего мне было жалко сухого мороженого, блестевшего на мостовой. Дно коробки лопнуло. Я собрал порошок ладонями, сколько смог, и насыпал в карманы, потом захромал дальше.

Я не собирался останавливаться, сидеть в тени и лить слезы, несмотря на то что порошок медленно, но верно высыпался из моих карманов. Мне совсем не хотелось, чтобы дедушка устроил мне взбучку прямо посреди дороги.

Я прошел уже три мили, когда позади меня просигналил автомобиль. Я быстро обернулся, ожидая увидеть дедушкин «форд», однако вместо него ко мне приближался медно-красный «понтиак». Машина притормозила, и я узнал доктора Кертиса Пэрриша, который глядел на меня через опущенное стекло.

– Кори, это ты? Тебя подбросить?

– Да, сэр, – с благодарностью отозвался я и забрался в машину.

Мои подошвы словно горели огнем, а лодыжка здорово распухла. Док Пэрриш нажал на газ, и мы поехали.

– Я сейчас в гостях у дедушки с бабушкой, – счел необходимым объяснить я. – Это около трех миль отсюда.

– Я знаю, где живет Джейберд. – Док Пэрриш взял свой врачебный чемоданчик, который лежал между нами, и перекинул его на заднее сиденье. – Сегодня ужасно жарко. Откуда же ты держишь путь?

– Я… э-э-э… – Нужно было придумать что-нибудь правдоподобное. – Бабушка тут посылала меня кое-куда, – наконец выдавил я из себя.

– Вот как.

Док Пэрриш несколько секунд молчал.

– Что там сыплется у тебя из кармана? Песок?

– Нет, это сухое мороженое.

– Понятно. – Док Пэрриш кивнул, словно не видел в этом ничего особенного. – Как дела у твоего отца? Как у него на работе, полегче стало?

– Не понял, сэр.

– Я говорю о его работе. Том приходил ко мне на прием несколько недель назад и сказал, что сильно устает на работе и поэтому плохо спит. Я прописал ему таблетки. Знаешь, Кори, стресс – очень серьезное дело. Я посоветовал твоему отцу взять отпуск.

– Ага.

На этот раз кивнул я, словно сказанное доком Пэрришем было для меня очевидно.

– Мне кажется, ему становится лучше, – сказал я.

Я не слышал, чтобы отец хоть раз говорил, что у него тяжелая работа или что он собирается идти к доку Пэрришу. «Я прописал ему таблетки». Я уставился прямо перед собой, на ленту шоссе, которая разворачивалась впереди. Отец все еще пытается избавиться от беспокойных призраков, казалось бы оставшихся в прошлом. Я понял, что отец скрывает свои переживания от меня и мамы, точно так же как дедушка Джейберд скрывает от бабушки свою одержимость покером.

Док Пэрриш довез меня до самой дедушкиной фермы, поднялся вместе со мной на крыльцо и постучал в дверь. Когда бабушка Сара нам открыла, док Пэрриш сказал, что встретил меня на дороге, когда я шел по обочине.

– А где же твой дед? – спросила бабушка.

Должно быть, мое лицо выдало страдальческое выражение, потому что, поразмышляв несколько мгновений, она сама ответила на свой вопрос:

– Наверняка снова впутался в какую-то авантюру. Горбатого могила исправит.

– Коробка с сухим мороженым лопнула, – объяснил я бабушке и показал ей пригоршню порошка, оставшегося в моих карманах.

Мои волосы были мокры от пота.

– Ничего, купим еще коробочку. А содержимое твоих карманов я оставлю Джейберду.

Позже я узнал, что целую неделю после этого происшествия каждое блюдо, которое Джейберд получал к столу, было изрядно приправлено порошком сухого мороженого, и так продолжалось до тех пор, пока он буквально не взвыл.

– Не хотите ли войти в дом и выпить холодного лимонада, доктор Пэрриш?

– Нет, благодарю вас. Мне нужно возвращаться в свой кабинет.