Жизнь мальчишки

И тут перед нами предстал Вернон – как обычно, в чем мать родила. Он стоял к нам спиной, чуть наклонившись вперед, и изучал какой-то предмет, держа его совсем близко от лица.

Мистер Притчард откашлялся. Вернон обернулся, сжимая в руках локомотивчик, и улыбнулся так широко, что мне показалось, будто лицо его сейчас треснет.

– А вот и вы! – воскликнул он. – Входите, пожалуйста!

Мы с отцом так и сделали. В комнате, в которой мы оказались, не было никакой мебели, если не считать огромного стола, на котором среди зеленого ландшафта с миниатюрными холмами, лесом и крохотным городком двигались с пыхтением несколько игрушечных поездов. В одной руке Вернон держал помазок, а в другой – паровозик, которому, по-видимому, только что чистил колеса.

– На рельсы садится пыль, – объяснил он нам. – Если ее собирается слишком много, может произойти крушение.

Я изумленно уставился на игрушечную железную дорогу. В движении находилось одновременно семь составов. Крохотные стрелки автоматически переключались, перемигивались маленькие огоньки семафоров, перед железнодорожным переездом стояли крошечные автомобильчики. На фоне зелени леса выделялись яркие пятна багрянника. Городские домишки величиной со спичечный коробок были так искусно раскрашены, что их стены казались сложенными из кирпича и камня. В конце главной улицы высилось строение в готическом стиле с куполом – точная копия здания суда, откуда я недавно едва унес ноги. Между холмами извивались змейки дорог. Через реку из зеленого стекла был перекинут мостик, а за пределами городка лежало большое и продолговатое, окаймленное черным цветом зеркало – озеро Саксон, как я догадался. Вернон даже прорисовал красным береговую линию, чтобы обозначить гранитные утесы. Я увидел бейсбольное поле, плавательный бассейн, а также домишки и улочки Брутона. В конце улочки, которая наверняка должна была именоваться Джессамин-стрит, я нашел даже чудной домик, раскрашенный всеми цветами радуги. Я отыскал шоссе номер десять, которое бежало вдоль леса, расступавшегося, чтобы открыть гладь озера Саксон. Я пошарил глазами, отыскивая домик, который, как я теперь знал, должен был там находиться. И действительно увидел его: он был величиной с ноготь на моем большом пальце – дом с дурными девушками, где заправляла мисс Грейс. А в лесистых холмах на западе, между Зефиром и отсутствовавшим на этой своеобразной карте Юнионтауном, имелась округлая выжженная плешь, оставшаяся на месте сгоревших низкорослых деревьев.

– Вероятно, там был лесной пожар, – предположил я.

– Это место, где упал метеорит, – объяснил нам Вернон, едва взглянув в сторону выгоревшего пятна.

Он подул на колесики локомотива – обнаженный Невероятно огромный человек[19]. Я отыскал Хиллтоп-стрит и наш домик на опушке леса. А когда проследил взглядом за величавым изгибом Темпл-стрит, уперся в картонный особняк, внутри которого сейчас находились мы – я и мой отец.

– А вы все вот здесь, Кори. И ты, и твой отец тоже, – сказал Вернон, показав рукой в сторону коробки из-под обуви справа от себя.

Рядом были разбросаны железнодорожные вагончики, рельсы и проводки. На крышке картонной коробки черным мелком было написано: «ЛЮДИ». Подняв крышку, я заглянул внутрь и увидел там сотни крохотных человеческих фигурок с тщательно раскрашенными телами и волосами. Все фигурки были голые.

Один из поездов, катившихся по рельсам, испустил резкий свист, похожий на птичий. Другой состав тянул паровозик, выпускавший на ходу крошечные колечки дыма.

Открыв рот от изумления, отец обошел кругом эту огромную, невероятно сложную композицию.

– У вас здесь все, во всех подробностях? – спросил он. – На Поултер-Хилле есть даже надгробия на могилах! Мистер Такстер, как же вам удалось все это сделать?

Вернон поднял голову от своего паровозика:

– Не нужно «мистера Такстера». Зовите меня просто Вернон.

– Хорошо, Вернон. Вы сами все это сделали?

– Не за одну ночь, конечно, – ответил Вернон и опять улыбнулся.

С расстояния в несколько шагов его лицо казалось мальчишеским, вблизи же становились заметными морщины около глаз и две глубокие складки, залегшие скобками вокруг рта.

– Я сделал это потому, что люблю Зефир. Всегда любил и буду любить.

Вернон оглянулся на мистера Притчарда, стоявшего в ожидании у двери:

– Благодарю вас, Сирил. Можете быть свободны. Хотя… одну минуту. Надеюсь, мистер Маккенсон все понял?

– Понял что? – спросил отец.

– Дело в том, – сказал мажордом, – что мистер Вернон хочет отобедать с вашим сыном наедине. Вам обед будет подан на кухне.

– Не понимаю. В чем причина?

Вернон продолжал молча смотреть на мистера Притчарда. Седовласый мажордом ответил:

– Потому что на обед был приглашен только ваш сын, мистер Маккенсон. Вы решили сопровождать его… гм… по собственной инициативе. Если у вас остаются какие-либо сомнения, хочу успокоить вас и сообщить, что кухня находится по соседству со столовой мистера Вернона, где он собирается отобедать с вашим сыном. Таково пожелание молодого хозяина, мистер Маккенсон.

Последняя фраза была произнесена с видом покорности судьбе.