Жизнь мальчишки

– Именно это он и говорит мне обычно: «Пойдем со мной вниз, в темноту». Потом он протягивает ко мне руку, ту, на которой нет наручника. Он тянет руку, и я отшатываюсь, потому что не могу позволить ему прикоснуться ко мне. На этом сон кончается.

– У вас бывают и другие сны?

– Бывают иногда, но этот повторяется особенно часто. Иногда мне кажется, что я различаю доносящуюся откуда-то издалека музыку, словно кто-то играет на пианино или рояле. Иногда мне кажется, что я слышу, как кто-то громко кричит, но разобрать слова невозможно. Иногда я вижу пару рук: в одной из них рояльная струна, а в другой – толстая деревянная дубинка, обмотанная черной изолентой. Лица во снах, как правило, расплывчатые, будто я вижу их сквозь кровь, которая заливает мне глаза, а иногда я едва могу сфокусировать взгляд. Но все-таки чаще всего я вижу во сне падающую в озеро машину.

– Ребекка рассказывала вам, что иногда я тоже вижу обрывки ваших снов? – спросила Леди, не прекращая тасовать карты. Звук был гипнотическим, успокаивающим. – Как и вы, я тоже слышу фортепианную музыку и вижу рояльную струну и бейсбольную биту. Я видела и татуировку, но больше ничего.

Леди тихо улыбнулась:

– Сдается мне, Том, что мы во сне подключены к одной и той же розетке, но на вашу долю достается больше электричества. Что скажете?

– Вам виднее, ведь это вы мистик, а не я, – ответил отец.

– Точно, я. По крайней мере, так считают. Но у всех людей, Том, во сне открывается особое зрение. Все люди, кто больше, кто меньше, видят во сне отдельные лоскутки одеяла. Вышло так, что вы, Том, оказались ближе всех к иному, не нашему миру. Ближе меня, Том. Вот такие дела.

Отец продолжал катать в ладони камешки. Леди тасовала карты и ждала.

– Сначала я видел сны сразу, как засыпал, – заговорил он. – Но потом сны начали приходить, когда я вообще не спал, и даже днем. Мерещится одно и то же, раз за разом – лицо за окном машины и распухшие губы, которые зовут: «Пойдем со мной вниз, в темноту». Я слышу этот голос, словно в горле у него булькает донная грязь, и я… Я уже близок к помешательству, потому что никак не могу от этого избавиться. Совсем не отдыхаю. А по ночам я не сплю, просто боюсь заснуть… – Голос отца смолк.

– Чего вы боитесь? – попыталась помочь Леди.

– Боюсь… снова услышать мертвеца, боюсь, что он заставит меня сделать то, чего желает.

– Чего же он хочет от вас, Том?

– Думаю, он хочет, чтобы я убил себя, – глухо ответил отец.

Леди перестала тасовать карты. Рука мамы нашла мою руку и крепко сжала ее.

– Мне кажется, он хочет, чтобы я пришел к озеру и утопился. Он ждет меня к себе вниз, в темноту.

Леди пристально смотрела на отца, – казалось, ее изумрудные глаза вбирают в себя свет.

– Зачем же ему это нужно, Том?

– Не знаю. Может быть, ему одиноко там, внизу.

Отец попытался улыбнуться, но у него ничего не вышло: губы его не слушались.

– Я хочу, чтобы вы крепко-крепко подумали. Вспомните, что говорит утопленник, слово в слово.

– Да. Он говорит мне: «Пойдем со мной вниз, в темноту». Он говорит это неразборчиво, потому что у него разбита челюсть и в горле что-то клокочет. Грязь, или кровь, или вода, не знаю… но слова точно такие.

– И больше ничего? Он не называет вашего имени?

– Нет, ничего такого.

– Вам не кажется это забавным, Том? – спросила отца Леди.

Отец хмыкнул:

– Хотел бы я знать, что тут можно найти забавного!

– Дело вот в чем: мертвец имеет возможность поговорить с вами – передать послание с того света – и тратит все время на то, чтобы склонить вас к самоубийству. Почему бы ему не сказать вам, кто его убил?

Отец мигнул. Теперь настала его очередь прекратить катать в ладони камешки.

– Я… я никогда не задумывался об этом.

– Тогда подумайте теперь. У мертвеца есть голос, пусть даже и не слишком разборчивый. Почему бы ему не назвать имя убийцы?

– Не знаю. По-моему, он бы сделал это, если бы мог.

– Он назвал бы это имя, – согласилась Леди. – Если бы знал, что разговаривает свами.

– Не понимаю.

– Может быть, в эту розетку включены три вилки?

Лицо отца озарилось пониманием. Точно так же, как и мое лицо, и лицо мамы.

– Мертвец разговаривает вовсе не с вами, Том, – сказала Леди. – Он разговаривает со своим убийцей.

– Вы… хотите сказать, что я…

– Вы видите сны убийцы, Том, точно так же, как я вижу ваши сны. Господи, Том! Похоже, во сне у вас открывается зоркое око!

– Значит, он не хочет… чтобы я убил себя за то, что не смог вытащить его из машины?

– Нет, – ответила Леди. – Я в этом уверена.

Отец зажал свободной рукой рот. В его глазах заблестели слезы, и я услышал, как мама рядом со мной всхлипнула. Отец наклонил голову вперед. На стол упала одна-единственная слеза.

– Теперь надо сделать разрез поглубже, – сказала Леди, кладя руку на предплечье отца. – Это будет больно, но принесет вам облегчение, Том. Словно вырезать из тела раковую опухоль.

– Да. – Голос отца звучал хрипло. – Да.

– Если хотите, можете выйти и полчасика погулять, а потом возвращайтесь назад.