Жизнь мальчишки

Я просто не знал, что еще ему сказать.

– Правда, Кори. – Док Лезандер широко улыбнулся, не отводя от меня внимательного взгляда. – Ты ведь очень сообразительный молодой человек, верно, Кори?

– Сэр?

– Я говорю, что ты очень толковый молодой человек. К чему излишняя скромность? Ты умеешь проникать в суть вещей, находить факты и вытрясать из них все, словно… упрямый терьер.

Губы доктора Лезандера снова растянулись в улыбке, блеснула металлическая коронка. Он отхлебнул кофе.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

Мой голос едва заметно дрожал.

– Это твое качество мне особенно нравится, Кори. Упрямство и целеустремленность терьера, с которыми ты докапываешься до сути вещей. Прекрасная черта характера для мальчика.

– Его велосипед остался снаружи, Франц, – сказала миссис Лезандер, убирая в шкаф пачки «Райс-а-рони», риса с мясом и овощами, произведенного в Сан-Франциско.

– Можно тебя попросить занести его внутрь?

– Мне нужно идти, – снова пролепетал я, ощущая, как страх сдавливает мое горло.

– Это неразумно, – улыбнувшись, ответил доктор. – На улице изморось, и вообще сегодня с погодой творится что-то неладное. Ты ведь не хочешь, чтобы твой прекрасный велосипед покрылся коркой льда?

– Но мне… действительно нужно…

– Я занесу велосипед в дом, – сказала миссис Лезандер.

Она вышла и вскоре уже вкатывала мой велосипед через порог и дальше в чулан. Все это время рука доктора ни на мгновение не отпускала мое плечо.

– Ну вот и хорошо, – сказал доктор и отхлебнул еще кофе. – Лучше сразу обо всем позаботиться, чем потом сожалеть.

Миссис Лезандер вернулась на кухню, посасывая большой палец левой руки. Вынув палец изо рта, показала нам кровь.

– Только посмотри, Франц, – сказала она. – Я поранилась о велосипед.

Произнесла она это совершенно бесстрастно, почти с клинической отстраненностью, и снова засунула палец в рот. На ее нижней губе осталось пятнышко крови.

– Раз уж ты здесь, Кори, думаю, тебе будет интересно ознакомиться со своими обязанностями.

– Бен и Джонни… – выдавил я, – они ждут меня.

– Ничего, подождут, никуда не денутся. А потом зайдут в зал, сядут на свои места и станут смотреть фильм. Если ты не придешь, они подумают: что-то случилось. С мальчиками ведь всякое случается.

Пальцы дока Лезандера начали мять мое плечо.

– И о чем же сегодня фильм?

– «Ад для героев». Это фильм про войну.

– Ах, про войну. Насколько я могу догадаться, сюжет построен на том, как бравые американские парни решетят почем зря жалких немецких псов, или я ошибаюсь?

– Франц, – негромко сказала миссис Лезандер.

Они быстро переглянулись, и взгляды эти походили на удары кинжалами.

Затем доктор вновь обратился ко мне:

– Давай же, Кори, спустимся вниз. Ты не возражаешь?

– Моя мама будет беспокоиться, – предпринял я новую попытку, хотя уже знал, что все бесполезно.

– Но ведь она думает, что ты пошел в кино?

Брови дока Лезандера приподнялись.

– А теперь давай спустимся вниз, и я покажу тебе, за что я собираюсь платить тебе двадцать долларов в неделю.

У меня перехватило дыхание.

– Двадцать долларов?

– Вот именно. Двадцать долларов в неделю толковому и способному помощнику кажутся мне подходящей ценой. Идем?

Доктор подтолкнул меня к ступенькам, ведущим в подвал. Его рука была сильной и уверенной – мне пришлось подчиниться. Док Лезандер щелкнул выключателем, и лестница передо мной осветилась. Спускаясь, я слышал, как шуршит за моей спиной красный шелковый халат доктора и шлепают по ступенькам его тапки. На ходу он шумно, с какой-то жадностью отхлебывал кофе из чашки. Звук был неприятный, и я понял, что напуган до смерти.

Мой отец так и не довез Джейкоба Штайнера и Ли Ханнафорда до мотеля «Юнион пайнс». Они с трудом втиснулись втроем в пикап. Пришлось включить стеклоочистители, чтобы мокрый снег не мешал видеть дорогу. Отец спросил, не хотят ли они сначала перекусить. Оба его спутника ответили согласием, и было решено заехать в кафе «Яркая звезда».

– Мы бы хотели расположиться в той кабинке, что в самом конце зала, – сказал отец Кэрри Френч.

Официантка проводила их к заветному месту, вручив каждому меню.

Мистер Штайнер снял пальто и перчатки, оставшись в твидовом костюме и бледно-сером жилете. Свое пальто и шляпу он повесил на стоявшую рядом вешалку. Его седые, еще густые волосы были коротко подстрижены и торчали, как щетина на щетке. После того как мистер Штайнер и отец расположились за столиком в кабинке, молодой человек стянул с себя куртку, под которой оказалась синяя клетчатая шерстяная рубашка с закатанными рукавами, открывавшими мускулистые руки. А на его правом предплечье, повыше локтя…

– О господи! – выдохнул отец.

– В чем дело? – спросил Ханнафорд. – Здесь не разрешено снимать куртку?

– Конечно можно.

На лбу отца выступил пот. Мистер Ханнафорд присел рядом со своим старшим товарищем.

– Я хотел спросить… эта ваша татуировка…

– Она беспокоит вас, приятель?

Синевато-серые глаза молодого человека угрожающе сузились в маленькие щелки.

– Ли! – предупредительно повысил голос мистер Штайнер. – Не нужно.

Казалось, он отдает своему свирепому псу приказ «сидеть».