Жизнь мальчишки (др. перевод)

В общем, у меня оказалось уйма свободного времени. Между прихлопыванием кровососов на щеках и шее и выслушиванием и разглядыванием темноты в ожидании крадущихся теней я имел отличную возможность поразмыслить о том, что находилось в деревянном ящике, за который мистер Моултри и мистер Гаррисон заплатили Блэйлокам такую кучу денег. Черт возьми, они отвалили им целое состояние! А если к этому делу причастны Блэйлоки, наверняка замышляются какие-то адские козни. Для чего мистер Моултри и мистер Гаррисон собирались использовать содержимое этого ящичка? Внезапно в моей памяти всплыли слова, те, что с усмешкой сказал мистер Гаррисон: Они и понять не успеют, что с ними случилось, когда уже будут бить чечетку в аду, словно черти на сковородках.

Что бы ни содержалось в этом ящике, оно наверняка было достаточно опасным или незаконным для того, чтобы вести сделку только в лесу под покровом ночи. Я не сомневался, что Блэйлоки не остановились бы ни перед чем, чтобы сохранить эту сделку в тайне, может быть, даже перерезали бы нам глотки, да и не только нам, но и мистеру Моултри и мистеру Гаррисону.

В конце концов прошла и эта ночь. На востоке всходило солнце, окрашивая небо в розовый и пурпурный цвета. Я решил, что пора идти дальше, на случай, если Блэйлоки еще не утихомирились и продолжают поиски. Вчера мы весь день шли вслед за солнцем, так что, сориентировавшись, я решил, что мой путь должен лежать на восток.

Первым делом я решил забраться на какую-нибудь возвышенность и посмотреть, в какой стороне лежит Зефир, или хотя бы озеро Саксон, или какие-нибудь шоссе или железные дороги. Я поднимался на несколько холмов, но и оттуда, к несчастью, был виден лес и только лес. Часа через два после рассвета я решил устроить небольшой привал. Над моей головой с ужасным ревом пронесся истребитель, так низко, что я отчетливо увидел, как под крыльями у него открылись люки и наружу выдвинулись шасси. Обдумав увиденное, я изменил направление маршрута на несколько градусов влево, взяв курс туда, где, по моим расчетам, находилась авиабаза. Я шел и шел вперед, а лес и не думал редеть, наоборот, он становился все гуще. Солнце начало припекать, земля под ногами была вся в выбоинах и колдобинах, и вскоре я здорово вспотел. Снова появились москиты и прочие кровососы, братья и сестры москитов, их двоюродные кузины и кузены, дядюшки и тетушки — и вся эта нечисть плотно занялась мной, завившись вокруг моей головы наподобие черной шали.

Примерно через полчаса надо мной пролетело целое звено истребителей, потом еще одно и еще — и довольно скоро я услышал доносившиеся откуда-то издали глухие бомбовые разрывы. Я мгновенно остановился, догадавшись, что нахожусь поблизости бомбового полигона. Осторожно взобравшись на гребень следующего холма, я увидел вдали, там, где, по моему мнению, должен был находиться северо-восток, поднимавшиеся столбы черного дыма и пыли. Это означало, что мне предстоит еще очень долгий и изнурительный путь к родному дому.

Желудок и солнце над головой подсказали мне, что время близится к полудню. По нашему с родителями договору я давно должен быть дома. Я представил себе, как сходит с ума мама, как потирает руки отец, которому не терпится снять с гвоздя ремень. Самым обидным было признаться самому себе, что ничуть не стал старше по сравнению с собой вчерашним.

Я двинулся дальше, по широкому кругу обходя полигон, на который сыпались бомбы. Последнее, о чем я мечтал, это чтобы на меня с неба свалилось несколько сотен фунтов мощнейшей взрывчатки. Окольная дорога оказалась непростой; мне приходилось продираться сквозь заросли покрытого шипами кустарника, разрывая свою одежду и кожу, но я, стиснув зубы, принял то, что выпало на мою долю. Я все еще паниковал и постоянно видел перед собой гремучих змей, в очертания которых складывалась любая тень. Как никогда я жалел, что не умею летать.

Потом совершенно неожиданно передо мной расступились деревья, заросли закончились и впереди открылась просторная зеленая поляна. На покрытой рябью поверхности маленького тихого пруда, в котором кто-то плескался, блестели солнечные лучи. Это была девушка. По всему было видно, что она только что вошла в воду, потому что голова ее еще была сухой, а мокрыми были только концы длинных золотистых волос. Она вся ровно и хорошо загорела; пока она весело плескалась, на ее руках и плечах поблескивали капли воды. Я хотел было ее окликнуть, когда она вдруг откинулась на спину и я увидел, что никакого купальника на ней нет. Она была абсолютно голой.