Жизнь Марианны, или Приключения графини де ***

— Я освобождаю вас,— сказала она,— от обязанности уважать свекровь; можете меня не уважать, это дело ваше, а не мое, пусть общество осудит вас за это, но я не потерплю, чтобы вы пренебрегали правилами вежливости, в коей вы не посмели бы отказать даже своей ровне.

— Как, сударыня, я нарушила правила вежливости? — отвечала ее невестка, удаляясь в свой будуар.— Упрек, право же, нешуточный, я была бы очень огорчена, если бы заслуживала его; что же касается уважения к вам, то надеюсь, что общество, чьим судом вы мне угрожаете, менее требовательно на этот счет, чем вы.

Мать вышла, возмущенная этим ироническим ответом, и пожаловалась спустя некоторое время сыну, но получила не большее удовлетворение, чем от разговора с невесткой. Он только посмеялся над их ссорой, сказав, что это женские дрязги, что через день они помирятся и он не хочет вмешиваться в их споры.

Пренебрежительное отношение молодой маркизы к свекрови не было для него новостью; он знал, что она усматривала большую разницу между захудалым дворянским родом свекрови и знатной фамилией покойного маркиза - свекра; сын не раз слышал, как она подтрунивала над этим, и не возражал ей. Он был доволен, что молодая женщина отдавала дань голубой крови его отца, и предоставлял ей глумиться над скромным происхождением его матери: быть может, он и сам презирал свою мать и не считал ее достойной себя. Кто знает, какие пустые и нелепые мысли могут закрасться в голову молодого повесы, который носит громкое имя и обо всем судит вкривь и вкось! Есть ли на свете вздор, какой не нашел бы у него полного признания?

В конце концов моя матушка оказалась без всякой защиты — у нее не было ни родных, чье вмешательство могло бы пресечь это глумление, ни друзей, на чью помощь она могла бы опереться; да и бывают ли верные и самоотверженные друзья у того, кто потерял свое состояние и место в обществе, у того, чья честь зависит от доброты или злобы людей, коим он все отдал, а судьба — от их способности чувствовать благодарность?

Покинутая сыном, презираемая невесткой, служившая мишенью для насмешек всего дома и поминутно страдая от холодной дерзости челяди, не желавшей ей прислуживать, как положено, матушка однажды утром ушла из дома своего сына. Она перебралась в маленькую квартиру, которую для нее сняла преданная горничная, не пожелавшая ее покинуть, та самая, о которой я упоминала выше. По соглашению маркизы с сыном он должен был и этой женщине выплачивать небольшую пенсию в сто экю, из которой она уже восемь лет не получала ни единого су.

Покидая дом сына, маркиза оставила ему письмо, в котором объясняла причины своего ухода; она описывала в нем все безобразия, которые ей приходилось терпеть, и просила выплатить причитающуюся ей пенсию хотя бы за полгода; она еще ничего не получила от сына, а между тем половина этих денег была ей совершенно необходима для покупки множества вещей, без которых ей невозможно было жить, вернее, прозябать в своем новом жилье. Кроме того, она просила прислать ей кое-что из ее личной мебели, которую она перевезла к нему, поселившись в его доме, но не могла сразу вывезти, перебираясь на новую квартиру.

Сын получил ее письмо вечером, вернувшись с охоты; по крайней мере, так он сказал матери на следующий день; навестив ее в новом доме, он сообщил, что молодая маркиза пришла бы тоже, но чувствует себя не совсем здоровой.

Он пытался уговорить матушку вернуться домой; по его словам, она уехала без всякой основательной причины в минуту раздражения, в оставленном ею письме содержатся одни лишь пустяки, не заслуживающие внимания; неужели она хочет прослыть сварливой, вспыльчивой и несносной особой? Он приводил ей еще множество подобных доводов, но они не возымели действия.

Маркиза их и слушать не хотела и противилась его уговорам столь решительно, что сыну ничего иного не оставалось, как объявить все ее обиды игрой воображения и притвориться, будто он не понимает, что ей нужно.

Визит его кончился тем, что, пожав несколько раз плечами и сто раз всплеснув руками «от удивления», он обещал прислать ей деньги вместе с принадлежащей ей мебелью; но когда мебель прибыла, оказалось, что часть ее заменена другой, менее ценной и не столь красивой, так что маркиза очень мало выручила за нее, когда решилась ее продать, чтобы свести концы с концами в дни крайней нужды, наступившей очень скоро. Из полугодовой пенсии она получила только треть, и в дальнейшем суммы эти ей выплачивали так неаккуратно, что она вынуждена была выехать из своей квартиры; после этого маркизе пришлось скитаться по меблированным комнатам, переезжая на новое место по требованию очередной хозяйки каждый раз, как она не могла вовремя уплатить.

Во время этих частых и печальных переездов с места на место ей пришлось уволить горничную, которая всюду следовала за ней и очень неохотно рассталась со своей госпожой, когда та рекомендовала ее маркизе де Вири.