Жизнь Мерлина

Пала во тьму звезда, другой разбита звездою,

Скрыла сиянье свое, затмившись новым сияньем.

¹⁵⁰⁵ Горе! Чудовищный глад подступает! У целых народов

Страшно утробы впадут и все силы тело покинут.

С камбров начавши, пойдет он бродить по всему королевству,

Много несчастных племен в заморские земли прогонит.

В Скоттии вижу телят, молоком кормиться привыкших:

¹⁵¹⁰ Вот убегают они, а коровы в поветрии гибнут.

Прочь, невстрийцы, прочь! Идти довольно с оружьем

Вольной страной, где все разорил уже воин-насильник!

Нечем будет вам здесь ненасытное чрево насытить:

Все вы успели сожрать, что в своей доброте плодоносной

¹⁵¹⁵ Произвела для людей всетворящая матерь-природа.

Львов укроти, своему помоги, о боже, народу,

Дай королевству покой, вели окончиться войнам!»

Много еще вещала она. Сотоварищи брата

Вместе дивилися с ним. Тут Мерлин подошел к Ганеиде

¹⁵²⁰ И одобрил ее такой дружелюбною речью:

«Ужли тебя, о сестра, избрал возвещать о грядущем

Дух, полагая конец и моим предсказаньям, и книжке?

Отдан отныне тебе этот труд – и радостным будет:

Станешь ты все предрекать благочестно, ведомая мною».

¹⁵²⁵ Песнь эту мы довели до конца, а вы, о британы,

Лавры сплетите – вручить их Гавфриду из Монемуты,[127]

Ибо он ваш, ибо он и прежде ваши сраженья,

Ваших вождей воспевал и оставил книжку, что ныне

Славится в мире во всем под названьем «Деянья бритонов».

Приложения

А. Д. Михайлов. «Книга Гальфрида Монмутского и ее судьба»

1

В истории литературы встречаются произведения, на которые принято постоянно ссылаться, но которые давно уже никто не читает. Да, собственно, и зачем? Ведь все их темы, сюжеты, мотивы разошлись по другим книгам, повторились в десятках и сотнях литературных памятников разных эпох и разных народов. Между тем сами эти произведения не заслуживают столь решительного и упорного забвения. Они обладают неповторимым собственным лицом, и их роль вовсе не ограничивается изобретением сюжетов для других писателей. В самом деле, авторы таких книг вряд ли видят свою задачу в коллекционировании старинных преданий и легенд, в их пропаганде и распространении (хотя бывает, конечно, и такое). Они живут в определенную эпоху, живут ее интересами, идеями и вкусами и вписывают свою книгу в конкретный историко-культурный контекст.

Именно с этой точки зрения должны быть прежде всего рассмотрены и сочинения Гальфрида Монмутского. Написанные в 30-е и 40-е годы XII столетия, его книги отразили те существенные перемены, которыми был отмечен этот век в литературной истории Западной Европы. Только в тесной связи со своим временем произведения Гальфрида могут быть правильно истолкованы и поняты. Вместе с тем произведения его завершают собой многовековое развитие кельтской мифопоэтической традиции, без опоры на которую, без переосмысления, без переработки которой они просто не могли бы возникнуть. Поэтому, всячески подчеркивая место творчества Гальфрида Монмутского в литературе его времени, нельзя обойти молчанием многообразное и богатое наследие кельтской культуры, к которому он столь счастливо обратился. И, наконец, сочинения его, завершая кельтскую литературную традицию (по крайней мере ее наиболее значительный и плодотворный этап), вывели сказания древних валлийцев на широкий европейский простор. Сказаниям этим предстояла еще долгая жизнь. Она была особенно богата в рамках Средневековья, на заре которого эти сказания зародились и затем столь пленительно и ярко расцвели.

2