Жизнь Мерлина

В чащах лесных без пути, ты с трудом поля переходишь:

Значит, ты, как и я, обессилел от голода злого.

¹⁰⁵ Раньше ты в этих лесах поселился, раньше седины

Старость тебе принесла, но не знаешь и ты, чем бы можно

Пасть набить. Но дивлюсь я тебе: ведь по рощам довольно

Есть и косуль, и прочих зверей, и ты мог бы поймать их.

Старость, наверно, тебе самому ненавистная, силу

¹¹⁰ Всю отняла у тебя и проворство, что нужно для ловли.

Вот ты и воешь – а что тебе еще остается? —

Либо лежишь на земле, отощавшее вытянув тело».

Так он в кустах распевал, средь орешника стоя густого.

Голос его долетел до путника, шедшего мимо;

¹¹⁵ Тот направил шаги туда, откуда по ветру

Речь донеслась, и место нашел, и Мерлина увидел.

Только приметив его, убежал Мерлин, а прохожий

Следом пустился, но все ж беглеца не мог задержать он

И на дорогу на ту, которой шел, воротился,

¹²⁰ Замысел все же храня, ибо случай смутил ему душу,

Встречный попался ему, который тою порою

Шел от кумбров царя Родарха, – а тот Ганеиду

В жены взял и был женою счастлив прекрасной.

Братом ей был Мерлин, и она об участи брата

¹²⁵ Горько скорбела, и слуг посылала в далекие дебри,

Чтобы назад его привести. Один из посланцев

Ввстречу путнику шел, и путник шел ему ввстречу.

Только сошлись, как меж них завязалась тотчас беседа.

Тот, кто Мерлина искать был отправлен, спросил, не видал ли

¹³⁰ Новый знакомец в лесу человека, что прячется в чащах.

Путник сказал, что ему человек такой повстречался

В чаще колючих кустов, в глубине Калидонского леса;[7]

А захотел он к нему подсесть, перемолвиться словом,

Быстро прочь от него побежал человек сквозь дубраву.

¹³⁵ Так он сказал; посланец ушел и обыскивать начал

Дебри в глубоких долах и леса на высоких вершинах:

Мужа везде он старался найти, пробираясь сквозь чащу.

Был на вершине одной из гор прозрачный источник,

Зарослью частой кустов со всех сторон окруженный;

¹⁴⁰ Там над водою сидел Мерлин, с высоты наблюдая,

Как вокруг по лесам, играя, звери резвятся.

Шагом неслышным туда подобрался по круче посланец,

Мужа ища, – и вот пред собой увидел источник

И Мерлина над ним, на мягких сидящего травах.

¹⁴⁵ Горькие пени свои в таких речах изливал он:

«Ты, что царишь надо всем, почему ты так не устроил,

Чтоб не делился год на четыре времени, отче?

Право весны – приносить цветы и листья с собою,

Лето растит урожай, плодами осень богата,

¹⁵⁰ Но ледяная зима приходит вслед, пожирая

Все и вся, а с собой несет только ливни да вьюги.

Что только есть, мешают всему зловредные бури:

Почва пестрых цветов взрастить из-за стужи не может,

Нет на дубах желудей, а на яблонях – яблок пунцовых.

¹⁵⁵ Вот бы не стало совсем зимы и снега седого,

Лето настало бы вдруг, иль весна, и кукушка вернулась,

И Филомела, чья песнь утешает скорбные души,[8]

И голубок, что хранит в чистоте союз полюбовный;

Вот бы средь свежей листвы запели хором согласным

¹⁶⁰ Прочие птицы, что мне переливами слух услаждали

В дни, когда новых цветов ароматы земля источала

Средь зеленеющих трав, и ручьи журчали негромко,

И над моей головой в листве стонала голубка

Голосом, звавшим ко сну, напевавшим дрему на очи».

¹⁶⁵ Слушал Мерлина гонец, а потом прервал его пени

Звуком кифарных ладов, – ибо нес он кифару с собою,

Чтобы безумного так приманить и смягчить ему душу.

Перебирать по порядку он стал печальные струны

И, затаившись, запел тихим голосом песню такую:

¹⁷⁰ «О безутешный стон опечаленной Гвендолоены![9]

О непрестанный плач вечно плачущей Гвендолоены!

Краше жены, чем она, в краю не бывало Валлийском,

Что белизной побеждала богинь и лист бирючины,

Вешних роз лепестки и пахучие лилии луга.

¹⁷⁵ Юная слава весны в ней одной лучами светилась,

Яркая звезд красота в очах ее пребывала,

Дивные косы ее сверкали золотом чистым.

Сгинуло, сгинуло все, красоты не осталось в ней боле:

¹⁸⁰ Сгинул румянец лица, не сияет плоть белизною.

Стала не тем, чем была, она от горестей многих.

Ибо неведомо ей, где же вождь и жив ли доныне

Или скончал свои дни. Той порой несчастная вянет,

Чахнет день ото дня, от долгой скорби истаяв.

¹⁸⁵ Плачет с ней наравне Ганеида и сетует с нею:

Всё безутешно она об исчезнувшем брате тоскует.

Плачет по брате одна, другая по муже, и обе

Плача никак не прервут и часы в печали проводят.

И не едят, и не пьют, и ночами блуждая по рощам,

¹⁹⁰ Сна не знают они: такое снедает их горе.

Так же сидонянка встарь горевала Дидона, увидя,[10]

Как отчаливал флот, как спешил Эней удалиться,

Или когда Демофонт в назначенный срок не вернулся,

Так же слезы лила и стонала бедняжка Филлида,[11]

¹⁹⁵ И Брисеида так в разлуке с Ахиллом рыдала.[12]

Так сестра и жена пылают и сетуют обе,

Муки горькие их до глубин души истерзали».

Посланный так напевал, по струнам печальным бряцая,

Мужу вещему слух лаская ладами, чтоб мягче

²⁰⁰ Стала его душа и певца бы он радостно встретил.

Быстро поднялся Мерлин и к юноше с речью веселой

Сам обратился, его попросив, чтобы снова на струны

Он персты возложил и те же стихи повторил бы.

К лире персты подносит певец и, что велено было,

²⁰⁵ Снова поет, и лады укрощают мало-помалу