Жизнь между мирами. Как найти ресурс в себе, когда все вокруг разваливается

Некоторые из моих клиентов, которым уже за семьдесят, отмечают, что многие их сны пересматривают заново историю их жизни, выявляют некоторые точки застревания и иногда выхватывают из потока истории ту движущую силу, что создала волны, те приливы и отливы, которые мы называем нашими биографиями. Благодаря работе со сновидениями и нашим беседам во многих из них мы обнаруживаем закономерности. Легче всего различаются паттерны, порожденные комплексами, избеганием, уступчивостью, тонкими компромиссами и тревогой. Гораздо сложнее достать на поверхность то, что задевает невидимую силу, которая движет нами и формирует нас. Я не могу удержаться от соблазна и не вспомнить еще раз слова Гамлета: «То божество намерения наши довершает». Есть «божество», которое ищет выражения через нас, разворачиваясь в столь больших, столь нежных, иногда бурных волнах, что в них с трудом проглядываются формирующие контуры. Но они есть, и крайне важно найти в себе решимость посмотреть на них и с уважением принять то, что некая сила, в разы превосходящая намерения нашего сознания, превосходящая силу влияния нашей окружающей среды, все это время находилась рядом с нами.

Подозреваю, что подобные мысли были у него в голове, когда восьмидесятилетний Карл Юнг в ответ на многочисленные просьбы надиктовал свои мемуары «Воспоминания, сны, размышления». Он сразу предупредил читателя, что книга не является летописью видимой стороны его жизни, несмотря на отсылки к Фрейду и многочисленные описания путешествий. Скорее, это описание того, как росла, развивалась, разворачивалась его внутренняя жизнь. Если у кого и было право давать окончательные суждения о жизни и о том, что стоит в ней утверждения, так это у Юнга. Но он с глубоким смирением возражает, отступает в сторону и говорит, что не может предложить ни общих выводов, ни советов, ни великой философии. Вместо этого, когда он оглядывается на свой путь, его больше всего трогают предстающие перед его глазами образы.

 «Я не могу судить о себе и своей жизни. Я ни в чем не уверен. На самом деле, у меня нет никаких определенных убеждений – ни о чем. Я знаю только, что родился и существую и меня унесло потоком. Я существую, опираясь на что-то, чего не знаю сам. Несмотря на все неопределенности, я чувствую твердость, лежащую в основе всего существования, и непрерывность моего бытия»[52].

Это замечательные и удивительно скромные слова. Никаких убеждений, никаких определенностей, несмотря на целую жизнь, насыщенную поисками и исследованиями, и все же никакого сознательного образа двигателя, координирующего между собой все эти движущиеся части. И при этом глубокая и прочная связь, твердость и неразрывность, выражающаяся через него. Если бы все мы могли ощутить это глубинное чувство причастности к тайне и чуду пребывания здесь. Тогда мы жили бы тем, что Юнг называл «символической жизнью». Жизнью, ориентированной не на внешние точки отсчета (достижения, отношения, дети, статус, богатство, что угодно), а на отношение к более широкому вопросу «бытия здесь и сейчас»[53].

Я тоже ощущаю, как меня направляли все эти годы. Нам слишком трудно разглядеть это в суматошные годы нашей молодости. Но позже, когда мы видим эти волны, будто оставленные давно ушедшим океанским лайнером, когда мы чувствуем, как эти волны накатывают на наши берега, мы осознаём присутствие невидимого источника, который был там все это время. Многие будут связывать это присутствие с раскрывающейся волей Бога, другие соотнесут его с повсеместным влиянием социальной среды, которая действительно играет определенную роль, третьи будут приписывать это нашим генетическим кодам, а четвертые – случайному сцеплению молекул. Возможно, нам лучше было бы просто назвать архетипическую комбинацию всех этих сил «богами». Это не метафизическое или теологическое утверждение – это проявление уважения к господству тайны и желание хоть как-то в нашем ограниченном человеческом сознании соприкоснуться с ней.