Жизнь между мирами. Как найти ресурс в себе, когда все вокруг разваливается

У каждого из нас есть свои любимые фантазии. С самого детства я делал свою ставку на образование. Я знал, что это спасло мне жизнь, и надеялся, что это может спасти и жизни других. Поэтому я посвятил свое детство и свою взрослую трудовую жизнь образованию. Если это помогает мне, рассуждал я, то может помочь остальным. Я глубоко благодарен за привилегии, которые дало мне мое образование. Благодарен за прекрасных людей, у которых я имел честь учиться и которых имел честь учить или наставлять сам. И все же легко найти доказательства плачевности общего уровня нашего образования, нашей убогой способности выявлять спорные заблуждения. Готовность признать невежество как начало мудрости, умение просеять и отсортировать потоки информации, чтобы провести грань между тем, что является глубоко истинным и что пробуждает наши комплексы и стремление к самооправданию, – все это, к сожалению, отсутствует в обществе, столь легко поддающемся страхам и эффектным развлечениям. Мы видим это на протяжении истории в panem et circenses («в хлебе и зрелищах»), которые когда-то использовали императоры, чтобы отвлечь свой народ от оппортунистических войн, хищнического разграбления общего блага, мыслей о привилегиях немногих и бедственном положении большинства. Мы страдаем от тех же мрачных явлений в нашей народной, социальной и политической культуре. Сегодняшняя онлайн-арена гораздо сложнее, увлекательнее и интереснее, чем даже наблюдение за львами, пожирающими жертву дня в колизеях древности.

Фундаментализм и сциентизм: новые мифологии

В условиях, когда самообман тоски по мифологическому прошлому не приносит удовлетворения, а система образования нарушена, что же является основными ориентирами, которые помогают нам структурировать наш опыт, задают для нас направление, контекст и набор ответных ожиданий? Как мы можем жить в этом глубочайшем состоянии межвременья, которое рано или поздно настигает все цивилизации и каждого из нас в отдельности?

В цивилизациях, предшествовавших нам, большинство людей верило в существование вселенского замысла, всепоглощающую и вездесущую энергию, частью которой они являются. Если с неба вдруг падал воробей, это было частью божественного замысла, равно как и смерть, болезни или голод. Хотя люди могли по-разному относиться к этому, они нечасто оспаривали неумолимость данных сил и не подвергали сомнению свое собственное воздаяние и возрождение где-то далеко за пределами видимого мира. Секрет заключался в том, чтобы жить в согласии с волей богов, насколько каждый понимал это для себя: не сомневаться, не переходить черту, быть смиренным и доверять. Сегодня, если ребенок умирает от болезни, мы ждем, что санитарно-эпидемиологические центры выяснят, какой вирус вторгся в наш мир, и тут же разработают лекарство. Если самолет падает с неба, мы требуем, чтобы Национальный совет по безопасности на транспорте выявил причину и устранил проблему до того, как взлетит мой самолет. Этот сдвиг в ожиданиях, этот локус решения проблем объясняется не только удивительными достижениями науки и техники, сделанными за последние столетия, но и зачастую наивной верой в науку, называемой сциентизмом. Будучи новым мифом, сциентизм получил огромный кредит доверия, за пеленой которого мы уже не видим возможные последствия или объяснения, как все-таки мы должны жить и развиваться дальше, проявляя полную психологическую беспомощность перед лицом необъяснимой тайны.

На другом краю этого психологического спектра стоит неистовый фундаментализм, столь же яростный, сколь и угрожающий двусмысленностью, неопределенностью и бессилием. Как бы мы ни утверждали, что высоко ценим образование, сорок шесть процентов, или почти половина американского населения, вопреки многочисленным доказательствам обратного, верят, что Бог создал людей в их нынешнем виде за последние несколько тысяч лет. Несмотря на огромное количество доказательств природного, животного и археологического происхождения, многие все еще лелеют мысль о том, что мы – совсем недавняя ветвь развития и, конечно же, венец творения.