Жизнь Микеланджело

Слагать стихи Микеланджело начал с детства; это было для него непреодолимой потребностью. Его рисунки, письма, наброски испещрены записанными наспех мыслями, к которым он снова и снова возвращается, углубляя их и оттачивая. К сожалению, в 1518 г. он сжег большую часть своих юношеских стихотворений; а некоторые уничтожил незадолго до смерти. Но и то немногое, что сохранилось, все же дает нам представление о его любовных переживаниях.[115]

Самое раннее стихотворение написано, вероятно, около 1504 г. во Флоренции:[116]

Как счастливо я жил, пока дано мне было, Любовь, противостоять твоему безумию! Теперь, познав твою силу, увы, я обливаюсь слезами…[117]

В двух мадригалах, написанных (между 1504 и 1511 гг. и посвященных, как видно, одной и той же женщине, слышится настоящая мука:

Кто тот, что силою ведет меня к тебе, увы, увы, увы, закованного в цепи? А ведь я свободен!

Chi é quel che per forza a te me mena,
Ohime, ohime, ohimeî
Legato e strecto, e son libero e sciolto?[118]

Как может быть, что более себе я не принадлежу? О боже! О боже! О боже!.. Кто отторг от меня мою душу? Кто более властен над нею, чем я сам? О боже! О боже! О боже!

Come puo esser, ch'io non sia piu mio?
О Dio, о Dio, о Dio!
Chi m'ha tolto a me stesso,
Ch'à me fusse piu presso
О più di me potessi, che poss'io?
О Dio, о Dio, о Dio![119]

В Болонье, «а оборотной стороне письма от декабря 1507 г., он набрасывает сонет, принадлежащий к числу его юношеских сонетов и напоминающий изысканной чувственностью образы Ботичелли:

Как счастлив искусно сплетенный из ярких цветов венок на ее златокудрой головке! Цветы теснятся вкруг чела, споря о том, кто первый коснется его поцелуем. Платье, обхватившее стан и ниспадающее до земли свободными складками, счастливо от раннего утра и до поздней ночи. Золотая ткань неустанно ласкает ей щеки и шейку. Но безмерное блаженство выпало ленте с золотою каймой, что опоясывает грудь, нежно ее сжимая. Пояс словно говорит: «Я вечно хочу обнимать тебя!..» Ах, будь это мои руки![120]

В большом стихотворении – своего рода интимной исповеди,[121] которую трудно передать дословно, – Микеланджело в выражениях, до странности откровенных, описывает свое любовное томление:

Когда я не вижу тебя хотя бы день, я не нахожу себе места. Когда тебя вижу, ты для меня, как пища для голодного… Когда ты улыбаешься мне или кланяешься «а улице, я загораюсь, как порох… Когда ты говоришь со мной, я краснею, не могу вымолвить слова, и великое желание мое внезапно гаснет…[122]

В другом стихотворении он горько жалуется:

Ах, какой нестерпимой мукой разрывает мне сердце мысль, что та, которую я безгранично люблю, меня не любит! Как же мне жить?…

…Ahi, che doglia 'nfinita
Sente l mio cor, quando li torna a mente,
Che quella ch'io tant amo amor non sente!
Come restero 'n vita?…[123]

Приведем еще несколько строк, написанных на эскизах к мадонне для капеллы Медичи:

Только я один пылаю во тьме, когда солнце, спрятав свои лучи, покидает нашу планету. Все наслаждаются, а я, в муках распростертый на земле, стенаю и плачу.[124]