«Жизнь моя, иль ты приснилась мне...»(Роман в документах)

РАЗЪЯСНЕНИЕ НАЧАЛЬНИКА ОТДЕЛА ПО РЕПАТРИАЦИИ ИНОСТРАННЫХ ГРАЖДАН ПРИ УПРАВЛЕНИИ УПОЛНОМОЧЕННОГО СНК СССР ПОЛКОВНИКА МАЗУНОВА

Коменданту лагеря № 207.

На Ваш запрос №… от 23.06.45 г. сообщаю, что советские граждане, желающие изменить свое подданство на иностранное и убыть за границу, пусть обращаются в НКИД, который может решить эти вопросы. Мы этим не занимаемся.

В данном случае советскую гражданку Бовкун Анну Филипповну нужно передать органам НКВД для отправки на родину.

Иностранным гражданам, желающим принять советское гражданство, следует обращаться в консульские отделы на территории Германии. Немецкой гражданке Эльзе Треншель следует туда обратиться, и после изменения подданства на советское она может быть отправлена на территорию Советского Союза.

И впредь в таких вопросах поступайте таким же образом.

* * *

Майор Гаврилов, начальник учетного отдела, был неприятной личностью во всех отношениях, начиная с внешности: его лицо обильно было усеяно прыщами и гнойничками, которые он постоянно корябал и выдавливал, жирные волосы облепливали неправильной формы череп, что придавало ему вид неряшливого человека, тонкие губы были всегда сложены в презрительную усмешку, а в бесцветных стеклянных глазах — вечное раздражение и недовольство, подобострастно они смотрели только на вышестоящее начальство. Он нервно, с неистовством, до крови обкусывал ногти.

Служил в конвойных войсках рядовым писарем, сержантом и перед войной дорос до младшего лейтенанта. Доподлинно никто не знал, где и в какой должности он был во время войны, кажется агитатором, неутомимым начетчиком, который только и нуд ел о гнилом либерализме, патриотизме и потере бдительности, и на этом продвигался по службе.

Поговаривали, что он племянник кого-то из заместителей командира стрелкового корпуса, куда входила наша 425-я дивизия. Якобы был награжден двумя боевыми орденами, которые не носил, но ранений, как все мы, не имел.

Его не любили все за цинизм, грубость, развязность в общении с офицерами и сотрудниками своего отдела, его разговоры и беседы с репатриантами проходили на повышенных тонах, а речь перемежалась отборными нецензурными выражениями.

Мы сторонились общаться с ним во внеслужебное время, да и он предпочитал напиваться вечерами в одиночку. Даже полковник Бутенко его немного побаивался после того, как Гаврилов громогласно заявил ему:

— Всюду изменники и предатели, а вы тут создали санаторный режим для изменников родины и потакаете законспирированным агентам!

Взятый им на мушку бывший военнопленный Зайков раздражал его до бешенства тем, что водил немку Эльзу за ручку на виду у всего лагеря. Когда пришло письмо-ходатайство из авиаполка с хорошей характеристикой на Зайкова, он с нескрываемой ненавистью сказал:

— Ишь, доброхоты и защитнички нашлись! Воевал… хороший летчик… понасбивал немецких самолетов, с такой рекомендацией хоть на «Героя» представляй! А что он делал в плену, они знают?

Я разделяю мнение товарища Сталина, что у нас после сорок третьего года не могло быть военнопленных, а были только изменники. А эта немочка поди членом «Гитлер-Югенда» была? И как это он с ней снюхался, если только не был завербован?

Буквально на следующий день после совещания в кабинете Быченкова стало известно о бумаге-доносе Гаврилова на Зайкова и руководство лагеря в политотдел армии:

«Доношу, что я, как начальник учетного отдела пересыльно-фильтрационного лагеря № 207, не раз высказывал руководству лагеря свои соображения, что находящийся в лагере бывший военнопленный Зайков П.А. — подозрительная личность, социально-чуждый нам человек и настроен антисоветски, о чем свидетельствует его упорное стремление под видом своей «жены» провезти в Советский Союз немецкую женщину Эльзу Треншель, не имеющую советского подданства.

Кроме того, официально этот брак не зарегистрирован и даже не получено разрешение на его регистрацию несмотря на многочисленные обращения Зайкова во все инстанции: командующему армией, в Управление по репатриации, в Президиум Верховного Совета СССР и даже лично товарищу Сталину.

Наше же руководство относится к Зайкову не только терпимо, но и с жалостью, они готовы незаконно оформить его брак с немкой. А после получения письма-ходатайства из авиаполка, где якобы служил Зайков, с просьбой направить его к ним в запасной полк, где он будет использован как авиатехник на ремонтных работах, его готовы туда отправить, но что делать с немкой, без которой он не хочет покидать лагерь? Она немка из Восточной Пруссии, и нам предписано переселять их на Запад, и ей там самое место.

Я не раз заявлял, что он ненормальный, психически больной, коль всерьез продолжает настаивать на своем желании жениться на немке, и предлагал его освидетельствовать, но руководство мои заявления оставило без внимания.

Нутром советского патриота я не сомневаюсь, что в период пребывания Зайкова в плену он был завербован немцами, и все это теперь делает по их заданию.