Жизнь на гранях миров

Игорь не раз слышал, что дети, родившиеся от эрис, воспитывались в семье наравне с детьми законной жены, но этот случай был особенным.

– Мне трудно поверить, – тихо сказал он, – я никогда не видел матери более нежной и любящей, чем Юсан-Аминах.

– Да, – подтвердил Гастан, – она любит меня, как собственного сына. Я ни разу в жизни не ощущал, что она относится ко мне иначе, чем к братьям. Когда был маленьким, баловала меня, как и их, и наказывала так же.

Игорь улыбнулся:

– Трудно представить Юсан-Аминах наказывающей кого бы то ни было!

– О! Нам с Аминасаром доставалось, и немало. Дисциплина и хорошие манеры давались нам с трудом. А вот Ласоро всегда был особенным.

– Да, Ласоро – особенный, – подтвердил врач.

– Ты знаешь о его способности предвидеть?

– Конечно.

– Он много месяцев рисовал тебя, прежде чем ты появился здесь.

– Да, знаю. Когда я впервые увидел его рисунки, то долго не мог прийти в себя.

– Мою болезнь он тоже предвидел, но ничего мне не сказал. Я долго ругал его за это.

Врач внимательно взглянул на принца:

– Ты думаешь, что если бы знал, то смог бы что-то изменить?

– Не уверен. Но я бы постарался.

Игорь искал слова:

– Гастан, иногда мы должны пережить тяжёлые моменты, чтобы чему-то научиться.

– Чему должен был научиться я?

– Не знаю. Возможно, ты поймёшь это позже.

Гастан помолчал.

– Я едва не умер. Если бы не ты, то… – он улыбнулся: – сидеть бы тебе сейчас одному у костра! Но если я когда-то пойму, для чего это было нужно, обязательно тебе расскажу!

…Игорь тихо вошёл в палатку и забрался под одеяло к Светлане. Она повернулась к нему, обняла:

– Сегодня мы спим?

– Да, и не удивлюсь, если нас скоро уволят из-за того, что мы опять берём отпуск в неположенное время.

– Пусть уволят! Я, в конце концов, отдохну!

– Девочка моя, – сказал он, – я совсем тебя задёргал…

– Это не ты, я сама. Ты же знаешь, что я и дня не проживу без всего этого волшебства, – она теснее прижалась к мужу: – Только говорю, что трудно, а на самом деле – лучше не бывает.

– Тебе здесь нравится?

– Да. Эрны особенные, земля особенная.

– А что ты чувствуешь?

Она подумала.

– Всё как-то тоньше, возвышеннее.

Он улыбнулся во тьме:

– Умница моя. Ты чувствуешь то же, что и я, – приоткрыл одеяло, потянулся рукой к её животу: – Ну, а как малыши? Что рассказывают?

Света засмеялась:

– Молчат пока!

– Не шевелились?

– Игорь, ещё рано, только на шестнадцатой неделе!

Она прислушивалась к тому, как он осторожно, лёгкими движениями поглаживал округлость её живота. «У моих детей будет самый ласковый папа…» Игорь склонился ниже, что-то зашептал.

– Ты что там шепчешь?

– Секретничаю с детьми. А ты не подслушивай!

– Они тебя не слышат!

– Ты уверена?

– Конечно, у них нет слуха.

– Но ушки есть?

– И ушки, и глазки, только пока ничего не слышат и не видят. Ты плохо слушал лекции по акушерству!

– Не слушал, я их пропускал! Шучу, шучу…

Он пошептал немного и опять вернулся к Светлане:

– Всё, моя хорошая, спим.

Она потянулась, чтобы поцеловать его.

– А вот этого нам нельзя! – строго отодвинулся муж.

– И поцеловать нельзя?

– Ну, если только поцеловать…

Второй день начался неожиданно: пошёл дождь. Прохладные струи заливали равнину, по которой двигался караван, резко похолодало, и все потянулись к походным тюкам, чтобы достать тёплую одежду. Света мерно покачивалась на своём ахисе и не заметила, как опытный взгляд Гастана несколько раз останавливался на её уютной беседке-гнезде. Наконец, принц велел слугам остановить животное.

– Это сооружение склонилось набок, видимо, его плохо закрепили. Нужно снять женщину и поправить гнездо.

Но едва ахис остановился и Света сделала движение, чтобы встать, беседка резко сдвинулась вниз. Она испуганно закричала. Наверное, она упала бы в грязь и сильно ушиблась о камни, если бы принц не выскользнул молниеносно из седла, протянул не вполне окрепшие руки и подхватил её.

– Спасибо… – только и смогла проговорить она.

Юноша поставил Светлану на землю и принялся помогать закреплять пряжки, на которых держалось непрочное гнездо.

– Это бывает, – объяснил он, – особенно во время плохой погоды, когда из-за влаги узлы расслабляются.

Игорь, подъехав откуда-то сзади, сердечно поблагодарил Гастана и указал жене на место перед собой.

– Здесь не так уютно, зато надёжно, – и, прикрыв капюшоном плаща, крепко прижал к себе.

– Он такой умница, – тихо рассказывала Света, – сам еле на ногах держится, а успел спрыгнуть с ахиса и меня схватить.

– Мужчина, воин, – коротко ответил Игорь.

Она обняла мужа и сразу окунулась в ощущение безопасности. Притихла, минуту или две ехала молча, как вдруг услышала сильные, глухие удары. Это было биение сердца, но не просто: так стучит сердце человека, перенёсшего стресс. И она поняла то, о чём Игорь не сказал ей ни слова, – его волнение, испуг за неё, за их малышей. «Конечно, он и не скажет», – подумалось ей. Прижалась крепче, спрятала лицо на его груди и закрыла глаза…

Третий день подходил к концу, когда впереди показались горы. Ахисы прибавили шагу: они словно чувствовали, что скоро – отдых, покой. Люди оживились, начали переговариваться. Вскоре караван ступил на горную тропу.