Жизнь на кончиках пальцев – 2

Есть Мстисаве не хотелось. Она ковыряла вилкой в салате, словно выискивая в нем какой-то ингредиент, упрятанный поваром под горкой всевозможной зелени, и наблюдала за тем, как Давид с удовольствием поглощает хорошо прожаренное мясо, запивая его красным вином. Сама Звездинская тоже с удовольствием попробовала бы дорогое вино, но Давид, видя, как сомелье собирается наполнить её бокал, сделал упреждающий жест.

«Ну да», – подумала Мстислава, – «ни тебе выпить, ни закурить. Интересно, какие ограничения на меня еще возложат?» – усмехнулась внезапно пришедшей в голову мысли.

Наконец, сотрапезники закончили ужин. Мстислава отодвинула тарелку с почти нетронутым салатом и пустой бокал из-под сока. Внимательно изучив счет, вложила в папку необходимое количество купюр.

Встала, не дожидаясь пока Давид ей поможет, и, не оборачиваясь и не говоря ни слова, направилась к выходу из ресторана. Она знала, чувствовала, что сопровождающий следует за нею.

Войдя в номер, сделала несколько шагов. Остановилась в середине комнаты. Обернулась. Насмешливо посмотрела на Давида:

– Раздевайся! – усмехнулась, увидев тень сомнения в глазах мужчины: – Я что-то непонятно говорю?

– Все понятно, – Давид стянул через голову рубашку-поло.

***

Звездинская проснулась от того, что кто-то коснулся рукой её обнаженного плеча:

– Просыпайтесь, госпожа Звездинская, – полностью одетый Давид стоял рядом с кроватью. – Вас ждут в клинике к восьми часам утра. Накладывать макияж не обязательно.

«Тебя забыла спросить!» – вспыхнула Мстя, совсем уж было собравшаяся поставить на место зарвавшегося юнца. Но, вспомнив ночь, проведенную в его объятиях, хамить передумала, а только промурлыкала: – Я быстро, – и скрылась за дверью ванной комнаты.

Через четверть часа с водными процедурами было покончено. Одевание тоже не отняло много времени.

– Я готова, – радостно сообщила Звездинская. – Можем ехать.

– Нам нужно уладить небольшую формальность, – Давид не спешил распахивать дверь перед подопечной. – Я могу вписать сумму в ваш общий счет, но было бы предпочтительнее, если бы вы оплатили экскурсию, – едва заметно ухмыльнулся, – отдельно.

– Какую экскурсию, – растерялась Мстислава не покидавшая отель.

– Сегодняшнюю, – улыбка на лице Давида с каждой секундой становилась все шире. – Ночную. Приватную!

– Ах ты мразь! – Мстя больше не собиралась миндальничать с этим жиголо.

– Не нужно нервничать, – успокаивал юноша. – Если у вас туго с наличными, я включу экскурсионное обслуживание в общий счет.

Звездинская представила, как будет выглядеть в глазах пусть и незнакомых служащих клиники. Нет! Она не могла себе позволить, чтобы у кого-то даже зародилась мысль о том, что ей приходится платить за секс! Рявкнула, желая испепелить взглядом этого «выкреста»:

– Сколько?!

– Пятьсот, если в долларах, – ответил, словно предъявлял счет за перевозку мебели. – Если хотите, сейчас пересчитаю по курсу в шекели.

Мстислава вынула из портмоне три сотенные купюры. Бросила на пол под ноги юноши:

– На больше не натрахал! – добавила, вспомнив, что находится в Израиле: – Если хочешь, подавай в суд на недоплату! – и вылетела, не оборачиваясь, из номера.

Давид поднял с пола деньги, аккуратно положил купюры в портмоне, пробормотал себе под нос:

– С паршивой овцы хоть шерсти клок, – и покинул номер вслед за Мстиславой.

Ровно через полчаса Звездинская выходила из авто у центрального входа в клинику. Прошипела, не глядя на своего одноразового оплаченного любовника:

– Не смей ко мне больше приближаться.

– После операции у вас будет уже другой сопровождающий, – «успокоил» Давид, открывая перед Мстиславой дверь.

***

Звездинская осматривала одноместную палату, в которой ей предстояло пробыть неделю. Все сверкало никелем и белизной. Включая больничную рубаху с завязками на спине.

Моложавая медсестра, чей возраст Мстислава даже не попыталась определить, сверкая такой же, как и у Давида, белозубой улыбкой, сообщила, что вскоре к ней зайдет врач, который будет проводить завтрашнюю операцию.

«Ну наконец-то стали называть вещи своими именами!» – подумала Мстя, – «задолбали эти иносказания: специалист, процедура».

Спросила:

– И чем мне прикажете сегодня заниматься?

– Отдыхайте, – проворковала медсестра, – набирайтесь сил. Если хотите – пролистайте журналы, – указала на никелированный столик со стопкой толстых дамских журналов. Добавила: – Здесь пресса как на русском, так и на английском, немецком и французском языках.

Рассказывать этой «накрахмаленной белозубой дуре», что кроме русского никаких других языков Мстя не знает, она не стала, а только кивнула в ответ.

Врач пришел в палату спустя два часа.

– Я могу попросить вас, госпожа Звездинска, встать и снять халат? – в голосе врача слышался едва заметный незнакомый акцент.

– Зачем? – удивилась Мстислава. – Насколько мне помнится, вы будете оперировать только мое лицо.

– Это не обязательно, – попробовал объясниться врач. Мстя чуть не взвыла, увидев все ту же белозубую улыбку от уха до уха: – Но может случиться так, что вы решитесь на еще кое-какие процедуры.