Жизнь на лезвии бритвы. Часть II

Жестоко ошибаются те, кто думает, что еда в самой страшной тюрьме Британии подаётся с помощью магии. Ничуть не бывало. Жрачку в тюряге разносят такие же узники, отличающиеся от прочих режимом содержания. Южный форт, средние уровни и никаких дементоров на завтрак и на ночную сказку после ужина. Да и сроки у них до года. Хотя, судя по тому, как Херст «оглаживает» бока и спину худосочного парня с угловатым костистым лицом, надзирателям глубоко фиолетово, какие у кого сроки. Здесь год идёт за три, а некоторым двенадцать месяцев встают небом в овчинку с бесконечным издевательством охраны. Надзиратели, а не дементоры — вот настоящий бич тюрьмы. Узников они ненавидят одинаково, впрочем, вторые платят первым той же монетой, а если учесть проценты, накручивающиеся чуть не на единственное искреннее чувство, то охранникам крайне не рекомендуется встречаться с бывшими узниками после их освобождения из-за застенков. Ибо встреча имеет все шансы завершиться вторым сроком бывшему арестанту и свиданием с апостолом Петром для аврора-надзирателя. Я не открою большого секрета, если скажу, что в тюрьме работают сплошные отморозки: маньяки, садисты и прочая пена рода человеческого, волею Мордреда обретшая власть над бесправными людьми. Да-да, Азкабан это своеобразное место «ссылки» провинившихся и прославившихся жестокостью служителей закона. Сражаясь с драконом невозможно остаться человеком. Некоторые не выдерживают и ломаются, превращаясь в настоящих чудовищ, которым одна дорога — в Азкабан.

Неправильно говорить, что здесь все такие. Нет, есть нормальные служаки. Есть попавшие в немилость власть имущим и законопаченные в отстойник подальше от начальственных глаз. Всякие есть, но Северный форт, числящийся за «строгачами» и «особым режимом» не может похвастать человеческим отношением к заключённым, тем паче восемьдесят процентов сидельцев «курорта» отличаются от прочих постояльцев забавной татушкой с черепом и змейкой. Остальные имеют за душой не одну загубленную невинную душу. Маньяки, серийные убийцы, торговцы живым товаром и органами, сиречь ингредиентами — милые люди, просто душки. Мои соседи из первых, они сплошь цвет аристократии и сливки высшего общества. Вот их и слили. Невиновных нет. За редким исключением…

— Стоять! — дубинка смачно приложилась о плечо раздатчика. Парень сдавленно застонал через плотно сомкнутые зубы. — Дай сюда!

Херст протянул руку к миске, в которую, влажно чвякнув, шлёпнулась серо-коричневая бурда.

— Добавим десерт. Держи, щенок! — от души плюнув в миску, надзиратель пропихнул её в мою камеру через специальное отверстие в решётке. — Наслаждайся! Ха-ха-ха!

Урод!

Заливаясь счастливым смехом, довольный собой Херст грубо пихнул раздатчика, покатившего телегу к следующей клетке-камере. От накативших злости и ненависти по камере пополз вымораживающий холод. Бурда в миске, цветом, формой и консистенцией напоминавшая «продукт вторичной переработки», то есть то самое, о чём вы подумали, обледенела в мановение ока. Общеизвестно, стены Азкабана, изукрашенные многослойной вязью рун и специальных чар, высасывают магию, не оставляя заключённым шансов на обычное волшебство, но источник, к которому я приник, слабо относится к классической магии. Гавёха в миске вытянулась в длинную ледяную иглу. Когда телега и надзиратель готовы были скрыться за поворотом на лестничную площадку, с которой начинался спуск на нижние уровни, я подхватил иглу Силой и, целясь в точку пониже спины, метнул её в Брауна.

— А-а-а! — утробный крик боли был музыкой для ушей всех невольных обитателей нашего этажа.

Не промазал, Сила мне в помощь. Надзирателя, схватившегося руками за пострадавшее место, кинуло вперед. Запнувшись о колесо тележки, Браун не удержал равновесие. Раскрыв рты и выпучив глаза, дежурные авроры межэтажного поста, смотрели, как оступившийся коллега катится по лестнице, башкой, спиной и боками пересчитывая скользкие ступеньки. Бывший коллега, замечу. Толчок Силой в спину не оставил любителю десертов шансов. А катился он, бряцая ключами, больше по инерции. Мертвые, если что, не разговаривают не будучи зомби или личами. Омилевший нашим сердцам аврор неудачно для себя и удачно для прочих свернул себе шею. Ага, какая досада и невосполнимая для всего Британского Аврората утрата. Их ряды покинул верный сын, надёжный товарищ… и прочая, и прочая. Туда ему и дорога, не забыть напомнить себе, найти могилку ублюдка и помочиться на неё. Ледяная игла обломалась и, скрывая следы преступления, свистнула между лестничными пролётами, разлетевшись на мельчайшие осколки далеко внизу. Со стороны выходило, что Херст Браун сам пал жертвой личной невнимательности и неосторожности. Раздатчик, прикованный к тележке длинной цепью, ничего сообразить не успел, как и авроры на посту у лестничной площадки, настолько быстро всё произошло. Арестанты же напротив моей камеры не отрывали глаз от мисок или не обращали внимания на мелкого щегла в камере-одиночке.