Жизнь на нашей планете. Мое предупреждение миру на грани катастрофы

Население планеты: 3 миллиарда

Концентрация углерода в атмосфере: 315 миллионных долей

Остающаяся дикая природа: 62 процента

Если существует какой-то общий образ, который, вероятно, возникает в голове у каждого при мысли о дикой природе, так это великие африканские равнины с их слонами, носорогами, жирафами и львами. Мой первый визит на равнины состоялся в 1960 году. Конечно, животные, которых я увидел, были замечательны, но мое воображение куда больше захватили ландшафты. На языке масаи слово «серенгети» означает «бесконечные равнины». Это точное определение. Вы можете оказаться в какой-то точке экорегиона Серенгети, и вам покажется, что здесь нет никакой живности, а на следующее утро вокруг вас будет миллион антилоп гну, четверть миллиона зебр, полмиллиона газелей. Пройдет несколько дней – и все они исчезнут за горизонтом, скроются из виду. Вам простительно предположить, что эти равнины в прямом смысле бескрайни, если уж они способны поглотить такие огромные стада.

В то время казалось немыслимым, что человек – единственный вид! – когда-нибудь будет представлять угрозу для столь необъятных пространств. Но именно этого опасался один прозорливый ученый, Бернард Гржимек. Он был директором Франкфуртского зоопарка, и после войны возрождал его на месте, где остались только разбитые вольеры и воронки от бомб. В 1950-е годы он стал узнаваемым лицом на немецком телевидении, представляя фильмы о дикой природе Африки. Самый знаменитый – «Серенгети не должен умереть» (Serengeti darf nicht sterben), за него Бернард в 1960 году получил премию «Оскар» в номинации «за лучший документальый фильм». В фильме отражена работа Гржимека по составлению карты миграции стад антилоп гну. Он с сыном Михаэлем, который был пилотом, на легкомоторном самолете следовал за стадами, исчезающими за горизонтом. Они наносили на карту, как животные пересекали реки, преодолевали лесистые местности и государственные границы…

В процессе Бернард начал понимать, как устроена вся экосистема Серенгети. Стало очевидным, что травы нуждаются в травоядных столько же, сколько те – в травах: без пасущихся животных травы не достигли бы господствующего положения. В ходе эволюции травы приспособились противостоять миллионам прожорливых ртов. Когда зубы животных срезают траву над уровнем земли, для продолжения роста используются запасы, хранящиеся в корнях непосредственно под землей. Когда же стада разрывают почву копытами, а растения теряют семена, создается основа для появления следующего поколения. Стада уходят – и травы получают возможность для быстрого возрождения, извлекая дополнительные питательные вещества из куч навоза, оставленного животными. То, что после ухода животных выглядит как полоса уничтожения (все вытоптано), на самом деле является существенным фактором в жизненном цикле трав. Если бы пастбищ было слишком мало (как и стад травоядных животных), травы исчезли бы в тени более высоких растений.

На самом деле это был рассказ о взаимозависимости, характерной для открытий, которые стала делать зарождающаяся наука – экология. Задача дать названия и классифицировать виды, которая в первую очередь занимала зоологов XIX века, оказалась вытеснена иными целями. Зоологи становились более узкими специалистами. Кто-то занимался изучением деятельности живых клеток, невидимых невооруженным глазом, используя новые, более сильные микроскопы и рентгеновские лучи. Эта деятельность привела в 1953 году к открытию структуры ДНК – основы наследственности. Другие, а именно экологи, разрабатывали статистические методы и оборудование для наблюдения, чтобы изучать сообщества животных, существующих совместно в дикой природе. В 1950-е годы экологи начали улавливать смысл в кажущемся хаосе окружающего мира и приходить к пониманию того, как именно взаимосвязана жизнь в сети бесконечного разнообразия, как все в мире зависит одно от другого. Животные и растения имеют порой очень близкие отношения друг с другом, но при столь тесном переплетении эти экосистемы не обязательно прочные. Даже малейший толчок в неудачном месте может вывести из равновесного состояния все сообщество.

Гржимек понял, что это справедливо даже для такой огромной экосистемы, как Серенгети. Наблюдения во время полетов навели его на мысль о том, что сам размер равнин предотвращает эту экосистему от разрушения. Без огромных пространств стада не смогли бы перемещаться на большие расстояния и давать передышку диким пастбищам в различных регионах. Травоядные пожирали бы траву до самых корней и в итоге оказались бы на грани голода. Из ослабленных голодом стад немедленно извлекли бы выгоду хищники, но со временем и они начали бы вымирать. То есть без своих огромных пространств экосистема Серенгети утратила бы равновесие и разрушилась.