Жизнь на нашей планете. Мое предупреждение миру на грани катастрофы

В то время восточная половина Новой Гвинеи находилась под управлением Австралии. Я связался с друзьями с австралийского телевидения. Они выяснили, что некая горнодобывающая компания добивается разрешения отправиться в один из таких неисследованных районов для разведки полезных ископаемых. Однако государственная политика заключалась в том, что вести разведку (любую) никому нельзя, не удостоверившись, что в таких местах не живут люди. Аэрофотосъемка не обнаружила никаких следов хижин или иных строений, но показала парочку мелких участков в лесном покрове, которые могли быть вырубками, сделанными местными обитателями. Ни один из этих участков не был достаточно большим для посадки вертолета. Единственный способ выяснить, что это такое, – отправиться пешком. И я с операторской командой мог бы присоединиться к такой группе – если действительно этого хотел.

План мой был прост. Ближайшим европейским поселением в интересующем районе была небольшая государственная база под названием Амбунти на величественной реке Сепик, протекающей примерно в восточном направлении параллельно северному побережью острова и впадающей в Тихий океан. На базе находился правительственный чиновник, который должен был возглавлять экспедицию, Лаури Брагге. Он должен был сформировать бригаду носильщиков. Нам оставалось только нанять гидроплан, который смог бы приводниться на реку рядом с базой, и присоединиться к экспедиции.

Это оказалось самым утомительным путешествием из всех, которые я совершал. Лаури смог нанять сотню носильщиков, но этого оказалось недостаточно, чтобы нести все продовольствие, которое могло нам потребоваться. К тому же нам предстояло преодолеть самые труднодоступные территории. Каждое утро с рассветом мы начинали путь, прорубая себе проход через самые густые джунгли, какие я когда-либо видел, вытаскивали друг друга по крутым глинистым склонам на перевал, после чего скользили вниз по влажной лесной подстилке на другую сторону, чтобы перейти вброд небольшую извилистую речушку и вскарабкаться на противоположный склон… И это повторялось раз за разом. Днем, часа в четыре, мы останавливались, разбивали лагерь и натягивали брезент, который обеспечивал укрытие от проливных дождей, начинавшихся ровно в пять.

Через три с половиной недели такого путешествия один из носильщиков заметил человеческие следы в лесу на краю поляны, которую мы расчистили. Кто-то подходил к нашему лагерю предыдущей ночью и следил за нами. Мы пошли по следам. Каждый вечер, поставив палатки, мы раскладывали подарки – брикеты соли, ножи и пакетики со стеклянными бусами. Одного из носильщиков отправляли сидеть на пне и каждые несколько минут громко сообщать, что мы – друзья и принесли подарки. Скорее всего, люди, по следам которых мы шли, кем бы они ни были, не понимали его, потому что в Новой Гвинее говорят на сотне разных языков. Даже небольшие группы имеют свой особый диалект. Мы звали их вечер за вечером. Но каждое утро подарки оставались там, где мы их выкладывали.

Продовольствие стало заканчиваться уже к концу третьей недели, и мы вынуждены были заказать дополнительную доставку необходимого по воздуху. Разбили лагерь, и на протяжении последующих двух дней носильщики упорно вырубали деревья, чтобы создать поляну, на которую вертолет смог бы сбросить нам припасы. Операция прошла благополучно, после чего мы двинулись дальше – носильщики опять с обнадеживающе тяжелой поклажей, но не жалуясь, поскольку перед этим питаться приходилось весьма скудно. Мы приближались к территории, которая уже была нанесена на карту. Казалось, что и экспедиция, и наш фильм завершатся неудовлетворительным результатом.