Жизнь наградила меня

Справа и слева во всю длину улицы тянутся заборы. За правым забором высится сложной конфигурации кирпичный замок с башнями, бойницами и смотровыми окнами. На левой стороне – унылое бетонное здание с непропорционально маленькими окнами.

– Что это? – спросил Витя про кирпичный замок.

– Тюрьма. Prison de Forest.

– А это? – Мы повернулись налево, только теперь заметив решетки на окнах.

– Другая тюрьма, Prison de St. Gilles.

– Ты уверена, дорогая, что квартира здесь такое уж прекрасное капиталовложение? – елейным голосом спрашивает Витя.

Улица пустынна и кажется абсолютно безжизненной. Кроме нас троих, на ней ни одной живой души.

И вдруг прямо над нашими головами раздался треск и грохот. Из облаков на кирпичную тюрьму свалился вертолет. Вернее, не свалился, а завис метрах в трех от крыши, в пространстве между двумя башенками. Из его чрева, словно пружина, выскочила лестница, и на нее вскочил с крыши и начал карабкаться человек. Он был на расстоянии протянутой руки от люка, когда раздалась автоматная очередь. Ей ответили с вертолета, что-то загорелось, башни заволокло дымом. По крышам и вышкам скакали охранники с собаками, с обеих концов на улицу с воем въезжали пожарные машины и кареты скорой помощи. Вертолет с болтающейся из чрева лестницей набирал высоту. И всё это в три часа дня. Оказалось, что на наших глазах, среди бела дня, совершил уникальный по своей дерзости побег из тюрьмы Prison de Forest некий Роже Гразиль, глава кокаинового концерна в Бенилюксе.

В тот вечер все каналы европейского телевидения показывали схему тюрьмы, интервью с коллегами-преступ-никами и прозевавшими Гразиля охранниками. Только нас, живых свидетелей, не показали.

Два дня спустя, сидя с кружками пива на Гран-Плас, мы пересказывали бельгийским знакомым подробности этого побега, яростно споря на тему, были ли опознавательные знаки по бортам вертолета, в какого цвета брюках был господин Гразиль и кто первый сказал «э».

На третий день Витя отправился преподавать. Я осталась дома, не испытывая ни малейшего желания гулять вдоль тюрем. Включила телевизор и попала на бельгийскую станцию, вещающую на фламандском языке. На экране всплыло: «Специальное сообщение».

Двое журналистов передавали что-то взволнованными голосами. По-фламандски я не понимаю ни слова, но решила послушать. Должен же интеллигентный человек (каковым я себя считаю), владеющий русским, английским и немного французским, понять на другом европейском языке, если не что говорят, то хотя бы о чем говорят.

И правда: в потоке незнакомой речи я уловила знакомые слова: «террорист», «Клинтон», «нуклиер», «бом-бинг», «Чарльстон», «эвакуационе». Мне стало не по себе, и я переключила канал. То же самое говорили по-французски, но репортаж велся непосредственно с места событий.

Случилось то, что снится многим в страшных кошмарах. Случилось то, о чем, леденея от ужаса, человечество даже думать боится. Случилось нечто чудовищное. Ядерная бомба в руках террористов! Это вовсе не арабские фундаменталисты и не чеченские боевики. Террористы – американцы, бывшие сотрудники Пентагона, уволенные за различные провинности, а их лидер – человек, страдающий маниакально-депрессивным психозом. Они захватили туристский теплоход с двумя тысячами заложников, причалили к городу Чарльстон в Южной Каролине и грозят взорвать восточное побережье Америки, если в течение 24 часов… По-французски я не поняла их требований.

Госсекретарь говорил сразу по трем телефонам. Потом показали экстренную сессию Организации Объединенных Наций и, наконец, президента Клинтона, мечущегося по Белому дому.

У меня тряслись руки и ноги, я стала судорожно переключать каналы. Итальянцы показывали престарелый сериал «Династия», Люксембург – «Даллас», Би-би-си – фильм «Оливер Твист». Я включила коротковолновый приемник и услышала присыпанный сахарной пудрой голос: «Говорит Москва. Передаем концерт по заявкам ветеранов Великой Отечественной войны. Мария Степановна Скворцова из города Великие Луки желает послушать песню «Землянка» в исполнении Владимира Трошина. Выполняем вашу просьбу, Мария Степановна».

Сегодня 9 мая, День Победы! И на авеню Альбер полилось: «До тебя мне дойти нелегко, а до смерти четыре шага».

Бельгия далеко от Америки, а штат Каролина рядом со штатом Вирджиния, а Вирджиния – в четырех шагах от Вашингтона. А в Вашингтоне живут мои дети.

Я совершенно обезумела и стала звонить в американское посольство. Короткие гудки – наверно, не одна я схожу с ума от страха.

– Ради Бога, что происходит в Южной Каролине?

– Ничего не происходит, мэ-эм.

– Чарльстон эвакуируют?

– С чего вы взяли?

– Ядерная бомба! Террористы грозят взорвать город!

– Одну минуточку… Кто вы?

– Какая разница! Это передают все бельгийские телестанции!

– Успокойтесь, бэби! Опрокиньте стаканчик виски и ложитесь спать. Всё будет ок.

Трубку повесили.

А на экране губернатор Южной Каролины, с окровавленным лицом и почему-то весь в саже отдавал последние распоряжения к эвакуации. В Вашингтоне шло экстренное заседание Конгресса. Мэр Чарльстона через «уоки-токи» взывал к совести террористов…