Жизнь наградила меня

И действительно, Эльфа Сиддонс даже в свои семьдесят два года была хороша собой: высокая, статная, с пристальным взглядом зеленоватых, холодных как льдинки глаз, крупным носом и капризно изогнутыми губами. Ее рассказы о молодости меня ошеломляли, особенно о военных годах в Касабланке. Уже в эмиграции, посмотрев великий фильм «Касабланка», я поняла, откуда моя вновь обретенная тетка черпала сюжеты. Впрочем, свое хладнокровие, проявленное, по ее рассказам, в Касабланке, она подтвердила и во время визита в Ленинград. На третий день проживания в гостинице «Астория» Эльфа обнаружила пропажу сумки со всеми документами, то есть паспортом, визой, обратным билетом в Париж и крупной суммой денег. Тут бы в самый раз забиться в истерике, а Эльфа дозвонилась до начальника ленинградской милиции, кажется, генерала Соловьева, и ласковым голосом пообещала рассказать об этом эпизоде своему другу детства Леониду Ильичу. По непроверенным данным, у генерала случился сердечный приступ. Что же касается Эльфиной сумки, то она была подкинута ей в номер со всеми документами и даже с деньгами, пока она гуляла по Эрмитажу, а потом обедала с нами.

Во время застольных бесед (она прекрасно говорила по-русски) Эльфа сделала подробный историко-географический обзор расселения наших неведомых родственников. Особенно сильное впечатление на нас с мамой произвел рассказ о Маре, дочери Жени Штром. После революции мамина кузина Женя с родителями уехала в Германию, и следы ее затерялись. А ее дочь (и моя троюродная сестра Мара) оказалась не просто Марой, а леди Маргарет, женой лорда Джозефа Кагана, владельца знаменитой британской текстильной фирмы «Ганнекс» в Хаддерсфилде в центре Англии.

Выяснилось также, что у Мары есть младший брат Александр (Алик), который живет в Москве.

– Как, вы не знаете Алика? – удивилась Эльфа.

– Первый раз слышим о его существовании, – ответили мы хором.

Эльфа полистала свою записную книжку и написала на листочке телефон Алика.

– Будете в Москве, повидайтесь с ним, – сказала Эльфа, – он очень симпатичный.

Наверно, эта характеристика меня не впечатлила, потому что бумажку с телефоном я потеряла.

Прошло несколько месяцев, наступил Новый год, и почтовый ящик наполнился ворохом поздравительных открыток. Среди них оказалась и весточка от незнакомого Алика Штромаса, брата незнакомой же леди Маргарет.

«С Новым годом, ленинградские родственники, – писал Алик, – наша общая тетка Эльфа Сиддонс из Парижа, приехав в Москву, рассказала, что познакомилась с вами и что вы очень симпатичные. Она дала мне ваш адрес и посоветовала вам написать. Желаю здоровья и счастья и надеюсь познакомиться с вами лично». Далее следовали адрес и телефон.

Я решила ответить ему в свободную минуту, но свободной минуты не оказалось. Лишь весной, накануне командировки в Москву, разбирая бумаги, я нашла его открытку с номером телефона и позвонила в день приезда в Москву. Разговор наш помню дословно.

– Здравствуйте, Алик. Говорит ваша ленинградская родственница.

– Разве у меня в Ленинграде есть родственники? – интеллигентный голос, приятный тембр.

– Я получила от вас новогоднюю открытку, спасибо Эльфе Сиддонс.

– Что-то припоминаю. Как вас зовут?

– Люда. Людмила Штерн. Я в Москве в командировке.

– Как вы выглядите и сколько вам лет?

– Думаю, что я моложе вас, и надеюсь, что выгляжу неплохо.

– Сгораю от любопытства, – засмеялся голос. – Записывайте адрес и, если свободны, приезжайте сегодня, в любое время. Я весь день дома.

Я вошла в его квартиру в Неопалимовском переулке в четыре часа пополудни, а вышла из нее в начале шестого утра. Мы проговорили без перерыва тринадцать часов.

Алик оказался плотным сероглазым блондином среднего роста, с приятными чертами лица, обезоруживающей улыбкой и заразительным смехом. Этого одного уже было достаточно, чтобы захотеть с ним подружиться. Впоследствии же оказалось, что Александрас Штромас – юрист, политолог, друг Галича, один из самых блестящих, образованных людей, которых мне довелось встретить в жизни. Я благодарна судьбе за то, что он оказался моим троюродным братом, и за то, что в течение последующих двадцати восьми лет, вплоть до самой его кончины 12 июня 1999 года, он оставался моим близким и дорогим другом.

Тогда, в первый день нашего знакомства, сидя, как было принято в те годы, на кухне, мы выпили бутылку водки, бутылку вина, закусили селедкой с картошкой, доели остаток грибного супа и всё остальное, что нашлось у Алика в холодильнике. Конечно, тринадцати часов недостаточно, чтобы рассказать друг другу свои биографии, но кое-что об Алике и его семье я узнала. Например, что его сестра леди Маргарет прислала ему вызов и он уже находится «в подаче», то есть ждет разрешения на выезд на ПМЖ в Англию.

В течение нескольких месяцев, прошедших со дня нашего знакомства до отъезда Алика в Англию, мы часто виделись. Он приезжал к нам в Ленинград, мы вместе ездили в Вильнюс, где жила его кузина по отцовской линии Ирена Вейсайте, с которой мы тоже очень сблизились. Впрочем, об Ирене – отдельный рассказ.