Жизнь навыворот

– Вижу Игорь-джан не теряет зря времени, – одобрительно кивнула Гаянэ. – Аргит-джан, Серафима-джан, мы вас пригласили для нескольких несложных тестов.

Серафима тихо на пальцах и инфинитиве объяснила Аргиту, чего от них хотят.

– Испытание? – удивленно переспросил он.

– Да, небольшое испытание. Ты согласен?

Он едва заметно прищурился.

– Гаянэ назвать испытание. Я отвечу.

– Дружеский поединок с Захаром. Тренировка.

– Има?

Несколько минут ушло на выяснение правил боя, а в конце обсуждения Аргит неожиданно спросил:

– Захар человек?

– А есть разница? – удивился Захар.

Глаза у инспектора тоже оказались темными: карими, почти черными, в тон стянутым в хвост волосам. Аргит уточнил вопрос у Серафимы, после чего с дотошной обстоятельностью пояснил непонятливому мужчине.

– Человек делать больно нельзя. Закон.

Начальник девятого отдела одобрительно хмыкнул. Гаянэ одарила его многозначительным взглядом.

– Нет. Захар-джан не человек.

– Я согласен, – с неожиданным энтузиазмом выдал Аргит.

– Вот это разговор!

Захар энергично стукнул кулаком о кулак и начал разуваться.

– Обувь туда, – сказала Серафима по-английски.

Кроссовки Аргита встали рядом с парой Захара. Пока мужчины выходили на середину комнаты, Серафима достала из кармана телефон.

– Журналистская привычка? – беззлобно подколол Владимир.

– И это тоже. Аргит, – окликнула она, а когда тот развернулся, попросила, – осторожнее.

– Да не переживай ты так, – хохотнул Захар, – не обижу я твоего фейри.

– А я за него и не переживаю, – невозмутимо ответила она, заставив инспектора повнимательнее присмотреться к сопернику.

Убедившись, что все на местах, Гаянэ встала на шаг впереди Владимира с Серафимой и жизнерадостно бросила:

– Начинайте, мальчики.

И бойцы исчезли, превратились в ураган, внезапно зародившийся в закрытой комнате. Периодически он замирал, и тогда даже человеческий глаз мог различить па опасного танца. Но лишь на мгновение. Когда Захару удалось поймать Аргита в захват, из которого тот неожиданно ушел вниз, или когда они разлетелись в разные углы, застыв, как два хищника, готовящиеся к прыжку. Но удар сердца и все опять растеклось пролившейся тушью. Гаянэ внимательно следила за спаррингом. Серафима отошла, чтобы утрамбовать в кадр площадь побольше.

– Уже видела его в драке, – поинтересовался присоединившийся к ней Владимир.

– Видела, как он двигается.

– Да, точно, он же, вроде как, у тебя живет.

Мужчина задумчиво взглянул на экран, где мелькал серый вихрь.

– Потом на замедлении смотреть будешь?

– Ага, – Серафима не отрывала глаз от телефона.

– А если бы вдруг тебе пришлось столкнуться с одним из них…

Осторожно начал он, поглядывая на мгновенно слетевшиеся к переносице темные брови девушки.

– Бежать, – безапелляционно заявила она, – отстреляться и бежать. Если получится, конечно.

– А умеешь?

– Вы же наверняка видели мое досье, – в тоне скользнуло легкое раздражение. – Там точно есть о разрешении на ношение оружия.

– А я не спрашивал, есть ли у тебя разрешение, – спокойно повторил Владимир. – Я спросил умеешь ли ты стрелять.

– Хороший вопрос, – ухмыльнулась Серафима. – Есть где проверить?

– Есть. И запись сбросишь потом?

– Да запросто. Скажете только куда.

Они молча стояли рядом, размышляя о хрупкости человеческой природы и организма, пока Гаянэ не крикнула:

– Стоп!

Вихрь распался надвое. Запыхавшийся Захар баюкал левую руку, растрепанный Аргит аккуратно проверял ребра.

– Красавчики! Тигры! – сверкнула глазами Гаянэ.

– Угу, – тихо заметила Серафима, пряча телефон, – один серый, то есть черный, другой белый. Два веселых…

Она хмыкнула, когда Захар протянул Аргиту здоровую руку, а тот ее пожал и что-то сказал. Брюнет нахмурился, потирая подбородок с ямочкой, придирчиво осмотрел недавнего противника.

– Гаянэ Церуновна, тут парень потренировать его просит.

– В нерабочее время, – отрезала старший инспектор.

– Есессно!

Захар взял под козырек и, увлеченно жестикулируя, присел на корточки рядом с уже завязывающим шнурки Аргитом.

– Ну? Что скажешь?

Гаянэ небрежно забросила ногу на ногу, аккуратно позвякивая ложечкой. Рок судьбы неумолимо толкал навстречу друг другу кофе и сахар, заставляя сплетаться в сладострастном вальсе. Когда они, наконец, стали достаточно едины, старший инспектор поднесла чашку к крупному рту.

– Ладно, – отмахнулся Владимир, – твоя взяла. Может, и будет из нее толк.

Он отхлебнул чай из простого стакана, бережно поддерживаемого аутентичным советским подстаканником. Владимир Воронов любил поезда и море, шашлык летом на даче у родителей, старые приключенческие романы в потертых переплетах и чай. Крепкий душистый с лимоном и сахаром.

– Я же тебе говорила, – подмигнула Гаянэ.

– Ну вот хоть сейчас можно было промолчать? – вздохнул мужчина.

– Ни сейчас, ни в следующий раз.

В карих глазах мерцали золотистые искорки.

– Ты мне долго еще вспоминать будешь? Я же осознал.

– И продолжаешь делать ту же ошибку.

– Да брось, я ж ее не видел в отличие от тебя, – он сложил на груди крупные руки.

– Ты читал ее досье. Хотя, о чем я говорю. Она же баба и в поле ей не место.