Жизнь не так коротка [сборник]

Но тут он сильно вздрогнул, дернулся всем телом, и выражение его лица с хищного поменялось на недоуменное. Лена увидела, как из середины груди, прямо через фуфайку у него выехало что-то длинное и острое, напоминающее окровавленный вороний клюв. Максим засипел, глядя сверху вниз на этот предмет. Он сделал попытку обернуться, но ничего не получилось. Сзади стоял Коля. Лом он держал обеими руками, очень крепко, и слегка приподнимал его кверху, чтобы Максим не мог съехать. Тот пробовал завести руки назад и достать ими Колю, да вообще хотя бы понять происходящее, но дергаться было, конечно, бесполезно, все уже свершилось. Вот у него смутились глаза, из полуоткрытого рта хлынула черная кровь. Ноги подкосились, и он вымученно упал на колени перед Леной, недвижим и бездыханен.

Она смотрела на все происшедшее с ужасом и восторгом. Какая сволочь этот Максим, и какой молодец оказался Коля! Но что же делать теперь? Надо что-то решать…

Лена оглянулась по сторонам. Место людное, но никто вроде пока не видит. Только бы эта торговка из ларька не выскочила…

— Давай его сюда, — сказала она, указывая на большой сугроб. Коля, шевельнув плечом, бросил Максима в ту сторону и вытащил лом из его спины. И они проворно и умело закидали Максима снегом, так что никто ничего и не заметил. Пролежит тут как минимум до весны. Кровь возле дверей они тоже припорошили. Мало ли кто кому тут по ночам морды бьет.

Три месяца, пока не придет тепло, у них теперь есть. А дальше… Ну, еще неизвестно, как все обернется дальше.

Вечером они получили деньги за троих. А Максим?.. Он куда-то ушел, ничего не делал. Вроде бы сказал, что собирается в Приозерск, он уже давно собирался… Ну, вот и хорошо, сказал рассудительный бригадир Иван Иваныч. Без таких работников обойдемся.

— Зайдешь ко мне? — спросила Лена потом. Они медленно двигались вдоль по улице. Коля кивнул:

— Только сначала в магазин, за продуктами.

— Конечно. Ты такой большой, сильный. Тебе надо есть. А потом отдохнем, мы оба очень устали.

— Да, мы отдохнем, — сказал Коля.

2

Мужчина, вошедший в трамвай на очередной остановке, выглядел уже хорошо за сорок, но ребенок, которого он держал на руках, вряд ли был его внуком.

Крошечный младенец, случайно оказавшийся в объятиях деда, не смотрит так безмятежно: обычно таращится с изумлением — дескать, ты кто такой, ты же не мама и не папа, я тебя вроде не знаю… Куксится несколько секунд, а затем поднимает рев.

Нет, этот вел себя тихо, бузить не собирался, сонно смотрел через плечо мужчины в никуда.

Мужчина же — крепкий, довольно высокого роста, с пузцом, слегка переваливающимся через брючный ремень, — уверенно и спокойно держал младенца так, чтобы тому было удобно сидеть в кольце его рук, словно птенцу в гнезде. Не сжимал его слишком сильно, но и не ослаблял объятий уж совсем, до полной свободы. Рукава его рубашки были закатаны выше локтя. Мышцы отчетливо шевелились на запястьях, словно змеи. Бицепс бугрился, вспыхивал, чуть что. Стрижен он был коротко, по-армейски.

И у всех женщин в вагоне сразу возникло желание уступить ему место и немного посюсюкать с ребенком. Ай, кто же это у нас такой маленький да хорошенький… И, может быть, невзначай познакомиться с этим привлекательным, уверенным в себе мужчиной солидного возраста, который вот не боится один с маленьким ребенком в трамвае… Да и обручального кольца на пальце у него нет. А это дает простор фантазии. Например: у него была жена, и он ее любил безумно. Безумно! Но она, к сожалению, умерла при родах. И теперь он совершенно один, и ему трудно, ему пришлось учиться ухаживать за младенцем-сиротой, а для мужчины это подвиг. Но он не сдался, всему-всему быстро научился, и вот посмотрите-ка: ребенок в полном порядке, прекрасно себя чувствует, а значит, мужчине этому вполне можно доверять…

Захотели-то многие, а первой успела я.

— Садитесь, пожалуйста!

Он посмотрел на меня с легким недоумением.

— Что вы, спасибо, мне не тяжело…

— Садитесь, садитесь! Ребенку будет удобнее.

Он пожал плечами и сел, даже не сказав спасибо, а я взялась обеими руками за поручень сверху (фигурка у меня ничего, вполне можно демонстрировать), и так мы поехали дальше.

Удивительный все-таки ребенок! Хоть бы запищал, дал повод для разговора. Нет, сидит и смотрит серьезно этак своими беззащитными огромными глазюками…

Я улыбнулась ему.

Когда трамвай тормозил, меня мотало взад-вперед, но это ничего, еще один дополнительный шанс проявиться. Я переступала с ноги на ногу (а джинсы меня охватывали плотно). Я — шальная оторва, такая у меня репутация. Если чего захочу, уж не постесняюсь. Не то чтобы он мне понравился, просто полусонный ребенок в его руках был мягкий и шелковый, словно кролик-альбинос… Может, как всякой бабе, мне тоже захотелось побыть в этих именно крепких, надежных мужских руках, или доверить им своего пока несуществующего ребенка…