Жизнь (не) вполне спокойная

Причину явления я поняла, только купив покрывало на диван. Я набросила его на свекольный диван и просто физически почувствовала, как в мою взбешенную душу заструился бальзам умиротворения. Тут меня и осенило. О влиянии цвета на психику человека я вообще-то знала достаточно много, но не предполагала, что оно может оказаться таким сильным. Я заинтересовалась этим явлением, углубилась в тему и, таким образом, в дальнейшем могла писать статьи в профессиональные издания, из чего следует, что нет худа без добра.

Ребенка мы отправили в садик, ему там не понравилось, сын жутко ревел и едва начал привыкать к садику — словил инфекционную желтуху. Ни один ребенок после инфекционной желтухи для садика не годится, и нам пришлось опять обратиться к маме за помощью. По утрам она приходила на троллейбусную остановку на пересечении улиц Ноаковского и Кошиковой, я выпихивала потомка из троллейбуса и ехала дальше на работу на Кручую. Милостью божьей моя мать любила рано вставать и свой день начинала в шесть утра совершенно добровольно. Забирая у меня своего внука, она была свежа, как примула, и куда более вменяема, чем я.

В то время существовало распределение выпускников на работу, и меня распределили в Энергопроект. Я смертельно испугалась, так как настроилась скорее на жилищное строительство, но никак не на промышленное.

Выхода, однако же, не было, меня приняли в Энергопроект на должность ассистента, в отдел одного типа, который стал архитектором весьма необычным манером. До войны он был специалистом по составлению смет и на этом основании знал строительство от нуля, а после войны сдал экстерном экзамен и превратился в архитектора.

Архитектор из него был как из козьего хвоста валторна. Проекты он делал, это да, но, увы, каждый элемент отдельно. Ну не мог он увязать между собой проекцию, фасад и дом в разрезе, стены у него лезли в окна, лестничные клетки получались на дверях, а инженерные коммуникации не сходились по вертикали. Фасады не имели ничего общего с остальными частями дома. Моей обязанностью было расчертить эти очаровательные проекты надлежащим образом, тем более что на собственном шедевре он не разрешал ничего менять. Характер у него был прегадкий, и он непрерывно и монотонно гундосил, стоя у меня над душой.

— Молодежь пошла — один недоучки, — бубнил он. — Ну вот ничего-то она не умеет, то ли дело я, который всю жизнь провел на стройках…

Меня чуть не тошнило при мысли, что утром я явлюсь на службу и должна буду восемь часов кряду провести вот с этим чумной заразой в одном помещении. Всякая охота работать у меня пропадала.

К счастью, через какое-то время меня перевели в другой отдел, под начало другого руководителя. Жизнь заиграла красками, тем более что руководителем этого отдела был пан Северин Буковский, фигура совершенно потрясающая. Про пана Северина я написала в «Бесконечной шайке». Пусть никто не думает, что я его выдумала, он на сто процентов настоящий, хотя звали его вовсе не Северин, а Теодор.

В то время я пережила несколько тяжелых и неприятных минут и долго не могла это обстоятельство переварить. В отчаянном поиске дополнительного заработка я заинтересовалась перепродажей автомобилей. Интересовались машинами все, добыть авто в те времена — это было высокое искусство. Каждый намек на продажу машины был сенсацией, и к каждому автомобилю вела цепочка посредников, которые на этом неплохо зарабатывали.

Роль посредницы мне подходила примерно как корове седло, но как-то раз я получила сведения, что на рынке есть «Олдсмобиль» в отличном состоянии, и кто-то подговорил меня участвовать в поиске покупателя. Заработать на этом я могла целых пять тысяч, и у меня аж «глаза и зубы разгорелись».

С продавцом меня свел сотрудник моего мужа, я условилась с ним встретиться за полчаса до заключения сделки в кафе «Новы Свят». Отправилась я туда прямо с работы, время было летнее, мужичка я узнала, но как он на меня посмотрел!

Господи помилуй! Можно сказать, я сгорела со стыда на месте. Вдруг впервые после долгого перерыва, словно гром среди ясного неба, на меня свалилось осознание того, как я выгляжу. Я огляделась в кафе и сравнила наряды окружающих со своим одеянием.

Вокруг меня сновали бабы в нейлоновых платьицах, в контрабандных туфельках, выпендрежные, накрашенные. Коллега мужа в элегантной рубашке, на брюках стрелка, наглаженная, как бритва, а я…

На мне было самопальное платьице из так называемого искусственного шелка, которое сзади уже вытянулось, на босу ногу я надела жуткие сандалии на средних каблучках, в лапе — войлочная сумка размером с чемодан, серая и потрепанная. К тому же я была растрепана, не накрашена и жутко грязная, потому что оторвалась прямо от кульмана, а карандашный графит затмевает пачкающей способностью угольную пыль. Мне стало плохо.