Жизнь (не) вполне спокойная

Вскоре умерла тетя Ядзя. На ее похоронах, через сорок девять лет, я встретилась с моей двоюродной сестрой Ягусей, той самой девчушкой, которая в возрасте девяти месяцев пыталась дорваться до цыплят. Умер и дядя Юрек. Моего двоюродного брата Михала я увидела впервые уже совершенно взрослым человеком и встречалась с ним исключительно на похоронах.

Домашние дела шли всё хуже — мама доконала-таки себя голодовкой и серьезно заболела. Я привела к ней чуть не всю Медицинскую академию, медсестры, сменяясь, дежурили круглыми сутками. Мама мечтала видеть рядом с собой Тересу и возмущалась, почему та не приезжает.

Тереса решила навсегда вернуться в Польшу. После смерти Тадеуша ей, естественно, пришлось поехать в Канаду, чтобы уладить там все дела. Прописана она была у меня, практически жила у моей матери, а вещи ее хранились в гараже моих детей в Константине. Мы стали искать ей квартиру. Имея только разрешение на постоянное проживание, она могла купить квартиру только в ипотеку, кооператив отпадал, а в тот момент, когда она нашла ипотеку, оказалось, что неделю назад законы изменились с точностью до наоборот: теперь она могла купить только кооперативную квартиру. Обычный бардак…

В квартирные дела Тересы мы впутали одного знакомого адвоката. Человек крайне занятой, он урвал для нас минутку из любезности, мне нужно было многое с ним обсудить с нужными бумагами в руках, и я предложила, что приеду к нему домой.

— Но я живу в Урсинове, — предупредил он. — К нам трудно добраться, и к дому не подъехать. Давайте договоримся в каком-нибудь другом легкодоступном месте.

— Отлично, — согласилась я. — Я буду в Урсинове по делам и вам позвоню.

Через какое-то время я оказалась у Мацека, моего приятеля. Я заявила, что забежала к нему на полчасика, потому как через тридцать минут должна позвонить адвокату, чтобы договориться с ним о встрече, и спросила, какое место он мне посоветует для встречи.

— На кладбище, — хихикнул Тадик, старший сын Мацека. — Кладбище любой найдет.

Против кладбища я ничего не имела, полчаса посидела и позвонила адвокату.

— Давайте договоримся о месте, пан адвокат. Я здесь, в Урсинове, неподалеку от Долинки Служевецкой.

— Я тоже, — ответил адвокат.

— На улице Моцарта.

— Я тоже.

— Дом семь Б.

— Я тоже.

— О господи Иисусе, — ахнула я. — Квартира тридцать четыре! Но здесь уж вас точно нет.

— Я в шестьдесят второй.

Тадик чуть не помер от хохота.

— Мы можем постучать ему в стенку, он ответит, так и будем перестукиваться. Балкон его квартиры рядом с нашим…

Сцену на балконе мы разыгрывать не стали, просто спустились на улицу и встретились у подъезда. И пусть меня кто-нибудь попытается убедить, что глупейшие стечения обстоятельств надо придумывать.

Умерла моя мать…

Дети продали шампиньонные теплицы, но собачья эпопея не закончилась. Они сняли квартиру в Урсинове и взяли с собой Каро. Когда дети уехали зимой в отпуск, я поселилась у них вместе с собаченцией.

В первый же вечер я вывела Каро на прогулку, естественно, уже было темно. Я пошла, куда глаза глядят, бездумно, так мы и гуляли. Когда же решила возвращаться, только тут до меня дошло: я не помню, где живут мои дети! Я осмотрелась вокруг — безнадежно. Все дома одинаковые. Что делать, пришлось положиться на собаку. Отпустив поводок, я приказала:

— Каруня, домой!

Она довела меня безошибочно, хотя по пути и постаралась обследовать две помойки. Потом я уже старалась отмечать маршрут следования, куда иду и где остался нужный дом.

Дети прожили в Урсинове два года, пока строили свой дом в Константине. Всё это время Каро чувствовала себя глубоко несчастной, потому что не могла запустить зубы в строителей. Сердилась она страшно. В конце концов дети переехали, но в доме осталась еще куча отделочных работ, чужие люди все время там торчали, и Каро этого не выдержала.

Как-то раз, глупо получилось, но Каро осталась дома одна. Ежи был на работе, Каролина в школе, Ивона поехала в магазин. Каро решила, что дела плохи, это не ее дом, а каких-то странных типов с молотками и дрелями. Она пролезла через ограду и отправилась искать хозяев.

Вечером дети объехали весь Константин — безрезультатно. Я велела ехать в Урсинов, но Каруни не было и там. Воцарилось беспросветное отчаяние. Ивона с Каролиной на следующий день должны были лететь во Францию, уехали они во второй половине дня, обливаясь горючими слезами. Только в восемь вечера Ежи сообщил мне по телефону, что Каро нашлась.

Соседка из Урсинова позвонила и сообщила — у ее дверей сидит собака и подает лапу. По мнению соседки — это Каро. Ежи помчался за ней, собака совершенно ошалела от счастья.

Но мысль о побеге крепко засела в голове Каруни. Ежи отвез собаку к жениху на другой конец Константина, оставил и отправился в магазин. Каро тут же бросила кавалера, выбралась за ограду (до сих пор никто не понимает, как ей это удалось) и помчалась искать хозяина. Однако по дороге она познакомилась с бродячими собаками, прибилась к ним и пропала.