Жизнь некрасивой женщины

— Вот как ты, Курчонок, оказывается, умеешь торговаться! — уже добродушно засмеялся он. — Хорошо, пусть будет по-твоему, но… — Тут он строго на меня посмотрел. — Чтобы у меня там не финтить! Смотри!.. Весь твой гардероб остается здесь, со мной, ни одного платья не возьмешь. Я повезу их сам. В дорогу наденешь темно-синее шерстяное, оно и тепленькое, и скромное.

Это было строгое платье-костюм с высоким воротом, превосходно сшитое Марией Георгиевной. Я сразу поняла Никины опасения: он не хотел, чтобы я отправилась куда-нибудь танцевать. Но ведь только для этого я и отпрашивалась на целую неделю раньше него в Москву!..

Танцы! Моя страсть с детства, мое единственное наслаждение и забвение!.. От одной мысли, что я вырвусь из плена, сердце мое прыгало, как озорной воробей.

Я быстро сообразила, как обойти Никин «запрет». И зачем мне весь гардероб? Глупый он, Ника. Я возьму с собой всего только одно платье, самое-самое любимое, вечернее, шелковое. Я заранее вынула его из гардероба и унесла в комнату к Софье Филипповне. В день отъезда я там же надела его под дорожное темно-синее платье.

В чемодан уложила серебряную шкатулочку с ожерельями, которые мама привезла мне из Москвы.

Как Ника ни пыжился, но ему пришлось дать мне на дорогу денег, и теперь он ходил расстроенный, казалось, вот-вот хлопнет кулаком по столу и заревет: «К черту! Никуда ты одна не поедешь, я передумал. Вместе поедем!»

Мне очень помогла Мария Георгиевна, она всячески стыдила и уговаривала Нику: «Имеет же Китти, наконец, право поехать на две недели повидать свою мать, поговорить с ней на свободе».

На прощание я горячо ее поцеловала.

Мы поехали с Никой на вокзал, но меня почему-то ни на минуту не покидало чувство тревоги. Зная натуру Васильева, я ждала от него любой выходки. Кроме того, у него была отвратительная «великосветская» манера приезжать всегда за несколько минут.

— Ну куда только ты меня торопила? — ворчал он. — Ведь до отхода поезда еще двадцать минут. Идем в буфет!

— Да ведь мы только что от обеда! Я ничего не хочу.

— Идем, идем, выпьем пива. — И он направился к ресторану.

Носильщик, несший мой чемодан, нерешительно остановился у дверей.

— Времени не так много в запасе, — сказал он, — я подожду вас здесь.

И тут я инстинктивно сделала то, что впоследствии меня спасло. Видя, что Васильев уже устремился в зал ресторана, я задержалась и сунула носильщику деньги.

— Очень вас прошу, — сказала я, — что бы ни случилось, посадите меня в поезд. Я обязательно должна уехать, во что бы то ни стало!

— Будьте спокойны, — понимающим тоном ответил он.

Я боялась, чтобы выпитое Васильевым пиво не изменило его решения.

— О чем ты там шепталась с носильщиком? — недовльно спросил меня Ника.

— Справлялась еще раз, правда ли, что у меня нижнее место. Ведь мой билет у него.

— Я же сам заказывал нижнее, зачем было переспрашивать? — Он смотрел подозрительно.

— Прошу тебя, пей скорее пиво, — торопила я, усаживаясь за столик. — Минуты бегут.

Против нас в конце зала сидела молодая пара. Маленькая изящная женщина с необыкновенно черными круглыми глазами жадно уничтожала пирожное. Ее спутник ничего не ел. Скучающим взглядом он окидывал зал. Глубокая тень, откинутая на его лицо широкими полями фетровой шляпы, при одном из поворотов головы вдруг исчезла. Что это? Боже мой! Какое поразительное сходство! Двойник Владимира!.. Щека, ухо, висок… Я быстро оторвала взгляд от незнакомца: боялась увидеть его лицо, глаза…

— Курчонок, выпей хоть немного, — отрезвил меня голос Ники.

К счастью, я так и не увидела «его» лица. Пара стала расплачиваться, потом, повернувшись к нам спиной, оба вышли из зала.

Носильщик уже давно стоял у дверей, показывая на часы, висевшие в зале. Время истекало. В глазах моих стояла полуосвещенная часть лица незнакомца. Владимир, Владимир, живой Владимир!.. Кровь бросилась в голову, стало душно, жарко. Не соображая, что делаю, я резким движением расстегнула ворот шубы, дернула воротник платья. Кнопки щелкнули, расстегнулись. Сидевший против меня Васильев вдруг весь позеленел. Не отрываясь, обезумевшим взглядом он смотрел на мою шею так, точно увидел на ней гремучую змею. Я испуганно подняла руку и ощутила край шелкового платья. Расстегнувшиеся кнопки обнаружили вечернее платье.

— А-а-а-а!!! — не своим голосом заревел Васильев, сгреб со стола скатерть и рванул ее.

К столику подбежали официанты, нас обступили любопытные.

Васильев был страшен: мускулы лица дергались. Он хотел схватить меня, но ему мешал стол. Я бросилась бежать так, словно за мной по пятам гналась сама смерть. И разве не был Васильев моей смертью?!

Хорошая сумма денег, которую я, точно предчувствуя, сунула носильщику, сыграла свою роль. Он бежал за мной с чемоданом и указывал путь:

— Направо, направо, теперь налево, за угол, прямо, прямо!..

«Только бы не подвело сердце! Только бы добежать!..» — думала я.