Жизнь некрасивой женщины

«Вот, — мелькнуло в уме, — как прав был Ника! Как он сказал: „Тебя только пусти одну…“ Так точно и вышло! И почему это я, несчастная, всегда попадаю в какие-то скандальные истории?! Вот сейчас незнакомец назовет себя, и „вагонное знакомство“ состоится. Какая пошлость! Вот то, что мама называла „уличным знакомством“… И это на глазах всего вагона. Со всех сторон на меня уставятся благонравные рожи, и я буду для всех неприличной женщиной, ищущей приключений!» — говорил во мне один голос, а второй смеялся над первым: «Что это такое — уличное знакомство? И в какой мере „стена дома“ может оградить от знакомства с нестоящим и непорядочным человеком? А если так рассуждать, то, значит, каждый выходящий на улицу человек сразу делается неприличным. И где теперь существуют „великосветские салоны для знакомств“? И с каких это пор ты стала вспоминать слова своей матери?.. Ведь это всего-навсего только твоя трусость перед этим человеком, к которому тебя непреодолимо тянет!»

«Глупости! — оборвала я сама себя. — Еще этого не хватало!»

— Благодарю вас! — как можно суше сказала я, не глядя на незнакомца. — Благодарю вас! Вы были очень любезны, я причинила вам много хлопот…

Да, я боялась встретиться с ним взглядом. Меня влекли его глаза, его голос, его манеры, весь он, неожиданный, чужой, неизвестный и вместе с тем знакомый сердцу, бесконечно близкий…

Я отвернулась, делая вид, что устраиваюсь на месте, и ему не оставалось ничего более, как поклониться и уйти.

Но как он это сделал! В легком, непринужденном наклоне головы были и почтение, и какая-то небрежность. Он исчез за дверью, а я наконец села и со вздохом облегчения окинула взглядом купе. Слава Богу! Оба верхних места не заняты, и у меня только одна соседка внизу напротив: дама средних лет в пестром фланелевом халате. Есть такие люди, что едва влезут в вагон, так уже скорее ложатся. К таким пассажирам принадлежала и моя соседка. Наверное, она за два месяца до отъезда бегала с красным и потным лицом по мануфактурным магазинам, выбирая в «поезд, на халат, чтобы шло», потом за месяц до отъезда выбирала портниху, «чтобы подешевле и помодней сшила», потом бегала по примеркам, расстраивалась, что «пуговицы не идут», и наконец села в поезд, поскорее «вперлась» в этот злосчастный халат и теперь лежит с таким выражением лица, словно корова на пастбище, пережевывающая жвачку.

«Квашня противная в пестрой фланели!» — окрестила я мысленно соседку и отвернулась к окну. Но штора была спущена предупредительной рукой Квашни, и на шторе передо мной блестели синевато-серые, немного холодные насмешливые глаза… «Наверное, он едет в нашем вагоне», — подумала я и тотчас ощутила радость от этой мысли. Некоторое время сидела тихо, пораженная своим волнением…

Оттого что я собирала по полу вещи, руки были грязны. Я достала мыло, полотенце и открыла дверь купе. Мужчина, стоявший у окна обернулся. Это был он.

— Наконец-то! — воскликнул он. — Я так и думал: должны же вы выйти!.. После вашего холодного «благодарю вас» я не решался постучать в дверь купе. А так хотелось пойти с вами в вагон-ресторан, ну конечно, я уже заранее знаю, вы ничего не хотите. Но кофе, стакан кофе, его всегда можно выпить, правда?

Он буквально забросал меня словами, и мне совершенно ясно было одно: он рад видеть меня после каких-нибудь десяти минут разлуки. А пока я молча стояла перед ним, он, не прося разрешения представиться, быстро проговорил:

— Меня зовут Казимир Владиславович. — И прибавил известную польскую фамилию.

Тут я спросила:

— Вы не певец?

— К сожалению, нет. Многие почему-то так думают. Мой голос звучит певчески только в разговоре, но пою я дилетантски, а вот по классу рояля кончил консерваторию. Но моя основная профессия очень редкая, я японолог, вообще лингвист: французский, английский, итальянский, немецкий и трудный китайский — все имею в научном запасе. Сейчас еду в Москву по вызову. Наверное, буду работать при дипломатическом корпусе переводчиком. А вы?.. Скажите же скорее о себе. — И он от нетерпения даже коснулся моей руки.

— Я Красовская Екатерина Александровна и — должна вас разочаровать — ничего не кончила, не имею не только научного багажа, но даже какого-либо оконченного образования. Хочу вас попросить об одном одолжении: коли нам уж пришлось познакомиться, то я не хотела бы касаться моей жизни. В ней нет ничего любопытного. Словом, меня обо мне не расспрашивать. Хорошо?

— Я согласен на любые условия, лишь бы вы не лишили меня своего общества… Мойте руки, я подожду вас, и мы пойдем пить горячий кофе.

— И не только кофе, — возразила я. — Знаете, при плохом здоровье меня всегда спасает аппетит. Вот и теперь: я поволновалась на вокзале и с удовольствием поужинаю, но… если хотите, чтобы мне было с вами просто и легко, то слушайтесь и впредь. В ресторане я американка и плачу за себя.

Он улыбнулся, пожал плечами и, видимо не найдя слов, кивнул в знак согласия головой.

44

Именно в ту волшебную ночь я впервые почувствовала себя взрослым человеком, а пожалуй, и женщиной.