Жизнь ничего не значит за зеленой стеной: записки врача

— Вы говорили с Вайнстоуном о Манцуре?

— У меня не было возможности с ним переговорить, у него сегодня утром умерла мать. Скорее всего он будет оправдывать Манцура и помогать ему.

— Ваш друг Вайнстоун совершает непростительную ошибку, нельзя добиваться частичной справедливости. Марк, я надеюсь, вы пришлете мне остальные материалы, касающиеся Манцура, истории болезни и прочее?

— Конечно, но Вайнстоун не должен знать об этом, пускай лишь догадывается. Сколько времени будет длиться весь процесс?

— Достаточно долго, материалы нужно собрать и обобщить, вы уже помогли нам с этим. Если дело дойдет до слушаний, а я надеюсь на это, пройдет месяцев шесть…

Глава 14. Вирус

Я думаю, работающие в этой профессии многие годы знают, что не каждый весьма умелый оператор является хорошим хирургом.

Вильям Дж. Мэйо (1861–1939)

Июль 1999 года

Ко мне в кабинет зашел Вайнстоун и плотно закрыл за собой дверь.

Пожимая ему руку, я спросил:

— Доктор Вайнстоун, вы побрились?

Он коснулся своей щеки, не поняв моего вопроса.

— Что? Ах это.

— Вы знаете, иудеи не бреются во время траура, они отращивают бороду, по крайней мере в течение Шивы, семи официальных дней траура.

— Давай поговорим о другом, Марк, — сказал он, прерывая мои наставления. — Фарбштейн и Ховард не оставляют меня в покое, да и Манцур тоже. Причина в твоих списках, как мы объясним их существование?

— Я уже думал об этом, давайте создадим видимость, что они — малая часть нашей базы данных по контролю за качеством, подготовленной мной по вашему приказу. Как руководитель хирургической службы вы имеете право провести проверку работы любого хирурга в своем отделении. Скажите им, что у нас есть подобная информация на каждого.

— А она у нас есть?

— Конечно, нет, но подготовить ее большого труда не составит, имея в архиве все протоколы М&М конференций.

— Что дальше?

— Пусть они считают, что эти списки хранятся в моем компьютере, а мы подозреваем Беверли в краже лишь малой части.

— Она смогла бы это сделать на самом деле? Вайнстоун ничего не понимал в компьютерах, и я попытался объяснить ему суть уловки:

— Она знает всех ребят из отдела технической поддержки, все мужчины в госпитале пляшут под ее дудку, им несложно, как мы якобы считаем, помочь ей взломать мой компьютер.

— Я постараюсь продвинуть твою версию. Сорки склоняет Манцура к нападению на нас. Интересно, как он отреагирует, когда узнает о расследовании ОНПМД, касающемся его деятельности? Кстати, я тоже приглашен в следующий четверг.

Он показал мне приглашение, подписанное Кардуччи.

— Доктор Вайнстоун, Кардуччи спрашивает о вашем отношении к Манцуру, а не о Сорки. Какие у вас планы?

— Позволь мне сказать тебе то же, что я сказал Ховарду и Фарбштейну, — на данном этапе своей жизни я поступлю правильно.

«Правильно для кого?» — подумал я.

— Беверли всех удивила на этот раз! Ему вовсе не было весело.

— Нельзя воевать сразу на двух фронтах, — заметил он. — Разве евреи не удерживали египтян до тех пор, пока не выдвинули свои силы на север к Голанским высотам, чтобы прикончить сирийцев? Наступит и ее черед.

Он вычеркнул Беверли из своей жизни.

* * *

Сорки взглянул на часы, пятьдесят пять минут от разреза до последнего шва. Здорово! За сегодняшнее утро это была его вторая гастропластика, первая прошла еще быстрее. Вне всяких сомнений, он самый быстрый скальпель в округе. Сорки обратился к своей помощнице Барбаре, резиденту четвертого года:

— Как вам, доктор Бернард, две гастропластики до ланча? Давайте заканчивать, поторопитесь, у меня назначена встреча, политика, знаете ли. — Он расхохотался и попросил медсестру: — Лиза, дайте нам вайкрил номер один, мы закрываем.

— Доктор Сорки, может, нам взять другой шовный материал, подольше рассасывающийся, ПДС или пролен? — осмелилась спросить Барбара.

Это была ее десятая гастропластика с Сорки, бравшего в ассистенты только резидентов четвертого и пятого годов обучения. Резиденты неохотно работали с Сорки, потому что он почти ничего не позволял им делать самим.

— Барб, я использую вайкрил всегда. ПДС, пролен — забудьте эту чушь! Неужто Вайнстоун и Зохар отравили и ваши мозги?

Сорки нравилась Барбара, ее густые светло-русые волосы, спрятанные под хирургическую шапочку, красивые черты лица, статная фигура. Пожалуй, у нее были несколько широковатые лодыжки, но это не помешало бы ему затащить ее в постель. Подобные мысли вызвали у него новый взрыв смеха.

— Чему вы смеетесь, доктор Сорки? — Барбара начала ушивать брюшную стенку, накладывая широкие стежки на края фасции.

— Не такие крупные, помельче! — рассердился Сорки и отобрал у нее иглодержатель. — Когда вы оперируете со мной, все делайте, как я, ясно?

— Да, доктор Сорки.