Жизнь? Нормальная: Повести и рассказы

— Вы хотите сказать, что я индивидуальность?

— Не хочу, — продолжал «темнить» Линчевский, любивший неожиданные концовки-«покупки». — А вы заметили, что шеф, лесотехник, тяготеет к морскому делу? — сделал он новый, неожиданный поворот.

— Что, опять донимал своей близостью к покойному?

— Было. Что вы коллекционируете? — опять озадачил Линчевский.

— Собираю скальщл ядовитых начальников, — отрезал Сашин, раздражаясь затянувшейся подготовкой покупки.

— Не напоминает ли вам наше ЦКБ, Игорь Игоревич, Киевскую Русь? — как ни в чем не бывало продолжал Линчевский.

— Ну, напоминает, — улыбнулся Сашин, вспоминая многочисленных Игорей, Олегов, Святославов и прочих «славов», составлявших кадр ЦКБ.

— Тэк, тэк… Наводящие вопросы вам не помогают. Так вот, директор где-то прочел, у какого-то писателя-мариниста, что некий контр-адмирал комплектовал экипажи из однофамильцев. Скажем, все на миноносце Петровы…

— Ия экспонат в коллекции Шкуро?!

— М-да. Вы не из тех, кто понимает с полуслова.

Линчевского распирала непонятная Сашину радость.

Здесь необходимо сделать небольшое отступление.

Шкуро держал в каждом отделе престижного конструктора, которым «пугал» начальника отдела. Таким был Сашин (он понятия не имел об этом) в отделе Линчевского. Нестрашное «пугало» вполне устраивало Олега Георгиевича. Так возник парадоксальный симбиоз начальника с «подбивающим клинья». Но… чем черт не шутит и бдительный Линчевский все же внимательно следил за стрелкой равновесия.

Недавно Игорь Игоревич опять испортил отношения с директором. Чудак Сашин восстал против асфальтирования дорожек в зеленом дворе ЦКБ. «Конкурент» пускал пузыри, тонул, так сказать, в своей луже справедливости. Вот в таком взвешенном состоянии и нужно держать Сашина, а совсем его топить нету никакого резона. Он работяга, наивен и его немного жаль по-человечески.

— Шеф вас не уволит. Он поручит это сделать Глушакову, — не удержался от жестокой шутки Линчевский. — В том случае, если вы от отчаяния, в пароксизмах справедливости, выстрелите кляузой в Главк. Но вы не опасный. От вас можно ожидать только лобовой атаки. Она уходит в песок. Вы нужны нашему «контр-адмиралу», как умница, творческий инженер. Главный стратег. Нужно иметь резервы. А ну как ЦКБ навалят настоящее дело?

— Вот прогонит меня Главный, станете начальником отдела, — не церемонясь, прощупывал мнимого конкурента Линчевский.

— Этого никогда не будет! Вы на голову выше меня! — очень искренне и даже с некоторым жаром воскликнул Сашин.

— У вас есть передо мной преимущество, — как в открытой игре взвешивал шансы Линчевский.

— Какое?

— Вы Игорь да еще Игоревич, — улыбнулся Олег Георгиевич, довольный очередной покупкой и тем, что разведка обнаружила небоеспособность противника. — Как у вас с этим прибором? Когда защищаетесь? О вашем тормозе можете не рассказывать, знаю — там о’кей.

— Не клеится с прибором, Олег Георгиевич.

Линчевский сел перед доской кульмана скромно, не разыгрывая маэстро.

Сашин встал за ним, опершись на спинку стула.

— Смешно, но не приходит в голову, как закрепить эту струну из инвара, — посетовал он на себя. — Так чтобы просто.

Оба помолчали.

— Игорь Игоревич, вы в более выгодном положении, — у вас было время разобраться, да вы и не нуждаетесь ни в чьей помощи, — и, повернувшись к Сашину он посмотрел на него серьезными, умными глазами. — Я, как всегда, начну говорить глупости… А если так? — и он деликатно, на полях чертежа, стал рисовать конструкцию.

Сашин знал его манеру «с ходу» давать варианты которые чаще всего оказывались липой. Наблюдая за карандашом своего руководителя, он мысленно вскрывал один недочет за другим.

— Легче всего давать советы, — заговорил Линчевский. — Совет прошел — советчик наживает моральны:! капитал, предложение неудачно — оно скоро будет забыто, а советчик уйдет в тень. Вот если так, Игорь Игоревич?

— Так не пойдет, Олег Георгиевич.

— Не пойдет, — вяло согласился неупрямый Линчевский и начал засыпать на стуле.

— Вы человек честный, простодушный. Я отдыхаю с вами… — бормотнул он.

Холодно и невесело стало Сашину от такой откровенности.

— Не смущайтесь, пожалуйста. Простодушный, это не значит — недалекий. Наоборот. Это черта увлеченных, смекалистых. Избирательно смекалистых в своей, иногда узкой сфере. Суворов, например, сильно схватывал в военном деле. И не умел во дворцах. Кричал петухом. Зачем? Разве так можно достичь цели?

Сашин сел и сердито стал стирать резинкой неудачный вариант крепления струны.