Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 1. 1867-1917

На экзамене мне на этот раз пришлось отвечать первым. Какова была моя радость, когда я вынул на экзамене билет как раз из отдела параметров. Мой ответ был безукоризненным, и на все частные вопросы я дал хорошие ответы. Я заслуживал полного балла, но мои экзаменаторы оценили меня 11-ю баллами, вероятно припомнив мой неудачный ответ по алгебре на предыдущем экзамене. Это была большая победа, так как многие из державших получили плохие отметки по аналитической геометрии, а некоторые даже срезались. Конечно, после этого успеха я воспрянул духом и на следующем экзамене по дифференциальному и интегральному исчислениям я получил полные баллы — 12. Остальные экзамены прошли благополучно, а на экзамене по химии я имел выдающийся успех и привел в изумление моих экзаменаторов, в том числе и генерала Котикова. Ответы моих товарищей по химии были ниже всякой критики; по совести сказать, они совсем не знали предмета. По химии никто не срезался, так как надо было или всех провалить или всех пропустить. В результате, — по среднему баллу всех экзаменов я очутился в списке поступающих на 18-м месте, т. е. последним, который мог быть принят. Я имел средний балл по всем предметам более 10-ти и из этого можно видеть, насколько строгим был конкурс при поступлении в Академию.

Когда я узнал о том, что принят в Академию, то считал себя самым счастливым человеком: исполнилась моя давнишняя мечта посвятить свои силы изучению химии. Но переживая счастливые минуты, я не мог не вспомнить, что моя судьба зависела от многих случайностей, столь часто имеющих место на конкурсных экзаменах, и что я очень легко мог с неприятным чувством возвратиться на прежнюю мою строевую службу.

Через несколько дней начались лекции, и учебная жизнь потекла обычным порядком. Сначала я дам общую характеристику профессоров и состояние учебного дела в Академии, а потом более подробно сообщу о преподавании химии и химической технологии.

Михайловская Артиллерийская Академия должна была давать высшее техническое образование офицерам, которые должны были служить инженерами на казенных заводах, как то ружейных, патронных, трубочных, пороховых, взрывчатых и, кроме того, быть приемщиками всей материальной части артиллерии и других предметов, поставляемых в армию частными заводами. Кончившие Академию получали места в Артиллерийском Комитете Главного Артиллерийского Управления и должны были заниматься разработкой новой материальной части артиллерии и стрельбы из орудий и проверять деятельность всех казенных заводов. Окончившие Академию предназначались также и для педагогической деятельности, так как по своей подготовке по математике и артиллерии могли быть хорошими преподавателями по этим предметам в военных училищах и корпусах. Наконец, офицеры, любившие строевую службу, могли выходить обратно в артиллерийские части и там приносить большую пользу по проведению в жизнь всех новых усовершенствований в артиллерии.

Таким образом, питомцам Академии предстояла в будушем самая разнообразная деятельность. Это было хорошо, но многопредметность и громадные курсы, которые приходилось усваивать в Академии, делали ее прохождение очень трудными. Надо сказать, что Артиллерийская Академия по сравнению с другими военными Академиями (Генерального штаба, Инженерной и Юридической) давала гораздо менее преимуществ по службе. Окончившие Академию не получали никакого особого звания, напр., инженера (впоследствии, — во время революции, — это звание было дано), — и не имели никаких преимуществ по продвижению в воинских чинах. Можно определенно сказать, что в Артиллерийскую Академию шли люди не за карьерой, понимая это слово в худшем смысле, а за знаниями и из за интереса к тем предметам, которые там преподавались. Весь штат слушателей на 3-х курсах академии состоял из 60-ти человек; кроме того в ней были несколько вольно-слушателей: офицеры флота и офицеры болгарской и сербской службы.

Система преподавания, по моему мнению, была очень удачной. Лекции читались в продолжении 2—3 месяцев, а затем начинались репетиции или экзамены. Во время чтения лекций выполнялись только практические занятия, проекты и работы в лабораториях. Эта система была схожа с системой преподавания, установленной в высших учебных заведениях Швеции, откуда она и была перенесена в нашу Академию бывшим инспектором классов, известным генералом Гадолиным. Посещение лекций было обязательным, а на репетициях и экзаменах необходимо было получить удовлетворительную отметку, в противном случае слушатель немедленно отчислялся в свою часть. Режим был строгий, но в общем правильный и отвечающий духу высшего военного учебного заведения. Отношения профессоров и преподавателей к слушателям Академии были очень гуманное, и я бы сказал даже заботливое.