Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 1. 1867-1917

Покончив с Южным Уралом, я отправился на Северный Урал, чтобы посетить угольные шахты, около станции Луньевки, принадлежавшие Лазареву и Демидову, а также в Березники, чтобы увидать соляные месторождения и новый завод Любимова и Сольвей. К сожалению, Любимов, несмотря на письмо Ушкова наотрез отказал мне в моей просьбе, и прибавил, что он даже не имеет права дать разрешение на осмотр завода, потому что связан с фирмой Сольвей обязательством никому не показывать новый аммиачный способ получения соды. Он сказал мне, что до сих пор они имели большой убыток (до 1,5 мил. руб.) вследствие неполадок в производстве и только теперь явилась уверенность, что они овладели процессом. Сам Любимов был представительным мужчиной, около 60 лет, уже совершенно седой с длинной седой бородой и умным и энергичным лицом. Хотя с самого начала разговора было видно, что Любимов не получил даже среднего образования, но нельзя было не почувствовать, что перед вами большой делец-самородок, — один из тех больших русских людей, которым страна обязана развитием промышленности и благосостояния. По одежде и манере говорить он напоминал тип волжских старообрядцев-дельцов, описанных Мельниковым-Печерским в его известных романах «В лесах» и «На горах». Получасовая беседа с ним оставила у меня очень хорошее воспоминание, хотя я и не был удовлетворен в своей просьбе.

Залежи каменного угля на Северном Урале не считаются богатыми, и уголь, из них добываемый, должен подвергаться значительной механической обработке, чтобы он мог быть употребляем в металлургии, как топливо. Уральский уголь содержит много золы и серы, что в значительной степени ограничивает его применение в промышленности. Во главе управления Луньевских копей стоял не инженер, а большой практик в каменноугольном деле, некто г. Иванов, изучивший это дело с юных лет и бывший долгое время штейгером. За свою выдающуюся практику и знание дела он выдвинулся на пост управителя копями и превосходно вел это дело. Слава о нем прошла по всему Уралу и он пользовался большим уважением. Я остановился у него в доме, и он оказал мне большое гостеприимство, а, главное, за несколько дней моего пребывания на копях, сообщил очень много полезных данных и разъяснил мне на практике проведение шахт и штреков, а также и их эксплоатацию. С ним я спускался в главную, самую глубокую шахту на Луньяновке (55 саженей) без подъемной машины по лестнице, а также прошел и другие горизонтальные шахты, выходящие на поверхность земли. Там я впервые видел трудность работы шахтера, которому приходилось помимо тяжелой физической работы все время находиться без света и в сырой атмосфере, что, несомненно, должно пагубно действовать на его здоровье.

Большую часть моего путешествия по заводам я проделал на лошадях, при чем экипажем мне служила четырех-колесная повозка без рессор, очень легкая на ходу, потому что ее кузовом была плетеная корзина. В корзину клали немного сена, под спину седоку подкладывали подушку, ноги приходилось вытягивать вдоль всей корзины. Такая повозка передвигалась обычно со скоростью 15 верст в час, — если дорога была хороша и не было дождя. Но некоторые дороги (вспоминав дорогу к Тагильским заводам) были в таком ужасном виде, что ямщики предпочитали ехать по временно проторенной обочине. Мне приходилось делать иногда по 110 верст в день, и я не мог сказать, что такое передвижение в подобном экипаже причиняло мне какую-либо особенную усталость.

Конечным пунктом моего путешествия был Челябинск. В то время было только что приступлено к сооружению¹ сибирского пути, и в этом городке уже начиналась строительная горячка. Я был доволен, что мне пришлось на лошадях проехать громадное число верст по Уралу; мне, таким образом, удалось увидать многие красоты этой богатой области Российского государства.

Северный Урал не менее красив, чем Южный, но он имеет своеобразный колорит, хотя и сообщающий всему пейзажу довольно суровый вид, но все-таки привлекательный для глаза причудливыми очертаниями гор и долины, покрытых многочисленными вековыми лесами. На Южном Урале особенно красивы места по железной дороге от Златоуста до Миасса; здесь мы имеем большой спуск от Златоуста и машинисту приходится все время сильно тормазить, чтобы во время остановить поезд у Миасса. Живописное очертание гор и долин здесь не поддается описанию, — так художественно природа разместила свои красоты, что нельзя оторваться от дивного зрелища.

За это путешествие я посетил также гор. Екатеринбург, где остановился в самой лучшей гостиннице, которая называлась «Американской»; она была довольно чистая, со всеми удобствами, и в ней можно было хорошо отдохнуть после долгого путешествия. Екатеринбург представлял из себя оживленный город, так как в нем происходили собрания деловых людей для решения важных промышленных вопросов