Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 1. 1867-1917

Праздник прошел при очень хорошем и дружном настроении артиллеристов-михайловцев, собравшихся со всех концов России. Государь Николай 2-й прислал поздравительную телеграмму, которая была прочитана начальником Академии, получившим по этому случаю звезду Александра Невскаго. На празднике в церкви и потом вечером на балу присутствовал генерал-фельдцехмейстер вел. кн. Михаил Николаевич и его сын-артиллерист, молодой поручик гвардейской конной артиллерии, Сергей Михайлович. В строю, среди юнкеров младшего класса, находился вел. кн. Андрей Владимирович (ему тогда было 16 лет), двоюродный брат Государя; он должен был пройти курс Артиллерийского Училища, потому что предназначался для службы в артиллерии.

Осенью этого года мы были свидетелями очень важного открытия, которому было суждено впоследствии играть большую роль. В аудитории физического кабинета Петербургского Университета преподаватель Минных классов морского ведомства А. С. Попов сделал сообщение о беспроволочном телеграфировании, и переполненная аудитория услыхала радиопередачу из другого здания Университета, — из химической лаборатории. Это открытие было сделано ранее опубликования работ Маркони; последний узнал о работах Попова и, несомненно, использовал для своих дальнейших знаменитых открытий первые опыты нашего соотечественника. Я присутствовал на этой знаменитой лекции А. С. Попова, который по своей скромности не был способен сделать рекламу своему важному открытию, но о котором не должна забывать Россия. Необходимо отметить, что Попов для своих исследований был сильно ограничен в средствах и находился в гораздо более неблагоприятных условиях по сравнению с иностранными учеными. К сожалению, Попов страдал пороком сердца и очень в скором времени, преждевременно скончался, будучи 45-46 лет от роду.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ПЕРВАЯ ЗАГРАНИЧНАЯ КОМАНДИРОВКА

В начале 1896 года был возбужден вопрос о командировании одного из преподавателей Академии заграницу.

Артиллерийская Академия имела право командировать заграницу для усовершенствования в познаниях каждый год одного из своих преподавателей. В 1895 году никто не был командирован, потому что в 1894 году был перерасход на командировку в Америку на Чикагскую выставку (были командидированы полк. Гук и кап. Г. А. Забудский) и недостающие деньги были взяты из бюджета 1895 года. Поэтому в бюджет 1896 года были включены также оставшиеся неизрасходованными деньги от 1895 года, вследствие чего в распоряжении Академии была сумма денег, превышающая годичный кредит. Конференция Академии решила командировать в 1896 году заграницу меня. Но рассмотрев представленную мною программу работ заграницей, как по органической химии, так и по взрывчатым веществам, конференция решила просить военного министра о командировании меня на один год и четыре месяца (обычные командировки для молодых преподавателей давались только на один год).

Журнал заседания конференции был составлен очень толково, и в нем указывалось, что я, кроме усовершенствования в химических познаниях, должен буду ознакомиться со состоянием производства новых взрывчатых веществ и их применения для снаряжения снарядов. Зная характер военного министра Ванновского, все в Академии полагали, что я не получу такой длительной командировки, так как это вызывало расход. Каково же было общее удивление, когда очень скоро пришел благоприятный для меня ответ, и мне было предложено незамедлительно отправиться в командировку.

Тотчас же после решения конференции у меня возник вопрос, в какую немецкую лабораторию я должен ехать, чтобы продолжать экспериментально изучать органическую химию, в которой я хотел специализироваться. Я обратился за советом к А. Е. Фаворскому, и он предложил мне ехать в Мюнхен, к знаменитому органику А. фон Байеру, который наследовал лабораторию от Либиха. Я согласился, и А. Е. написал письмо Байеру, в котором просил его дать мне место в его знаменитой лаборатории; вместе с письмом была отправлена ему моя диссертация, которая была переведена на немецкий язык и напечатана в «Журнале практической химии». Мы с большим интересом ждали ответа от проф. Байера, так как знали, что в желающих попасть к нему в лабораторию не было недостатка. Ответ Байера пришел довольно скоро; он писал, что будет рад оставить место в его лаборатории для столь хорошо рекомендованного химика.