Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 1. 1867-1917

Я недолго оставался в шумном Париже, поблагодарил Н. П. за его любезное ко мне отношение и поехал на юг Франции, в Бордо и Аркашон, чтобы на берегу океана отдохнуть и половить рыбу вдали от света и людей. Аркашон очень интересное место, куда едут отдыхать, главным образом, пожилые люди и семьи с детьми, так как этот курорт отличается простотой и дешевизной. Я с удовольствием провел там около 10-12 дней и получил большое удовольствие от ловли рыбы в океане на сардинку; французский отставной матрос Карпье, имевший хорошую лодку и снасти для рыбной ловли, два раза организовал эту охоту для меня и еще двух французов, с которыми я познакомился в Аркашоне; один из них был парикмахер, а другой аптекарь из города Блай, на Жиронде. Аптекарь, оказавшийся очень милым человеком, пригласил меня приехать к нему на пароходе по реке Жиронде в гости, а потом ездил со мной по знаменитым виноградникам, — Медок, Лафит и др., где мы не без удовольствия пробовали великолепные вина. Я позволяю себе привести здесь некоторые детали моего путешествия по Франции с целью подчеркнуть ту симпатию, которую французы проявляли в то время к русскому народу. Незадолго перед моим приездом во Францию, Государь Николай 2-й с Государыней посетили Париж, который устроил им замечательный радушный прием. Каждый француз, знакомясь со мной, непременно говорил о крайне приятном впечатлении, которое осталось во Франции после этого посещения.

Мой знакомый аптекарь, желая доставить мне удовольствие половить рыбу, повез меня к его знакомому богатому крестьянину, у которого была мельница. Эта мельница находилась примерно в 20-25 километрах от города; мельник встретил нас очень радушно и сообщил, что у него в комнатах висят портреты наших Государей и что он чувствует большую симпатию к русским. Он угостил нас замечательно вкусным обедом, так как его симпатичная супруга была долгое время кухаркой в Париже. Прошло более 40 лет с тех пор, а я теперь вспоминаю это мое путешествие, как будто оно случилось не так давно. Все разговоры во время обеда с простым французским гражданином, тронувшие мою русскую душу, произвели неизгладимое впечатление и заставили думать, что в характере обоих народов можно найти много сходных черт, могущих служить для их оближения и взаимного понимания.

Из Бордо я поехал в Италию, причем ранее Рима, я посетил Геную и чудную Флоренцию, где пробыл три дня, осматривая музеи и любуясь ее окрестностями. В 1896 году итальянцы были разбиты Аббиссиндами, и потому престиж итальянцов в Европе был не особенно велик. Несмотря на то, что Италия имела чудный климат, великолепную почву, не поддающиеся описанию природные красоты и исторические места, привлекавшие громадное число туристов, нельзя было не изумляться, в какой бедности жил в то время итальянский народ. Везде был виден беспорядок, грязь, нищенство, и масса праздного народа, не желавшего работать. В таком состоянии Италия жила до мировой войны и только железная воля Муссолини была в состоянии навести в ней порядок, делающий ее неузнаваемой по сравнению с довоенной Италией. Мне пришлось быть в Италии после войны три раза, — в 1925, 1926 и 1937 годах, — и должен сказать, что надо удивляться, как мог один человек в такое короткое время так преобразовать страну и заставить итальянцев отказаться от лени, — качества столь часто встречающегося у народов, живущих в странах с южным климатом.

После ознакомления с главными достопримечательностями Рима, я отправился в Неаполь, где оставался долее, чем в Риме, так как хотел более подробно ознакомиться с Везувием и с раскопками Помпеи и Геркуланума. Нечего и говорить о красоте вида на Везувий со стороны Неаполя: нельзя оторвать своего взгляда от подобной природы. Мне сказали в отеле, что едва ли будет можно совершить восхождение на Везувий, так как он очень неспокоен, и туристам не рекомендуют брать билеты для его посещения. И действительно, по вечерам можно было видеть большие выходы огня и дыма из главного кратера. Тем не менее я решил рискнуть и взял полный билет для восхождения на Везувий и для осмотра Помпеи и Геркуланума. После поездки по железной дороги я сел на верховую лошадь у подножия Везувия и в сопровождении двух проводников стал подниматься по дороге на гору. Сначала попадались маленькие селения и одиночные домики с виноградниками, а потом дорога сделалась очень узкой. Мы доехали верхом до известной высоты, а потом пришлось слезать с лошадей и идти пешком. Мальчишки, которые сопровождали нас, держась за хвост лошадей, повели лошадей домой, а мы стали взбираться на гору. В то время не было еще подъемной железной дороги, а путешествие пешком требовало крепких ног и хорошего сердца.