Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2

В непродолжительном времени НТО выхлопотал кредиты для постройки зданий для еще двух Институтов, — для Института Удобрений и для Силикатного Института, старые помещения которых также не соответствовали важности их задач. Эти два здания было решено построить рядом с Институтом Прикладной Физики (на Ордынке). Таким образом образовался целый научный городок, который обнимал исследования, близкие по своему характеру и касавшиеся разнообразных неорганических соединений, необходимых для народного хозяйства. К моему уходу из НТО, все указанные здания частью были уже готовы, частью же находились в постройке.

Главная работа по организации исследовательских институтов лежала на Флаксермане, Лапиров-Скобло и Людвиге Карловиче Мартенсе. Флаксерман ведал финансовой частью НТО и, благодаря своим связям в партийных кругах, мог способствовать проведению кредитов для НТО. Надо прибавить, что НТО с самого начала имел великолепного бухгалтера, отлично разбирающегося в финансовых вопросах и умело составляющего всякие сметы и расчеты. Сам Флаксерман был молодым человеком, 27-28 лет, коммунистом; его жена была важной персоной в секретариате Совнаркома. Он был студентом первого курса Московского Технического Училища по электротехническому факультету и хотя он был несомненно способным человеком, но работа в НТО отнимала у него так много времени, что едва ли он мог надлежащим образом проходить все научные предметы. Но так как многие профессора Училища отлично знали, какое положение занимает Флаксерман, от поддержки которого часто зависели кредиты для их научных лабораторий и Институтов, то, по слабости нашей человеческой натуры, они облегчали прохождение курса, и через 5 лет он получил звание инженера электротехника. Я не хочу этим вовсе сказать, что Флаксерман вышел плохим инженером, — об этом будут судить его коллеги; я только отмечаю здесь, что протекция и при социалистическом строе играет, быть может, еще большую роль, чем при строе капиталистическом. Он обладал довольно настойчивым характером и хитростью, был в хороших отношениях с Ягодой (ГПУ), но едва ли имел серьезное влияние при защите арестованных служащих НТО. В этом можно было убедиться, когда в 1922 году, в год моего вступления в НТО, был арестован член коллегии НТО, профессор физики Кравец. Ни мои хлопоты, ни хлопоты Флаксермана не помогли вернуть его из ссылки (Иркутск); там он пробыл несколько лет и потом получил место старшего физика в Академии Наук.

Моим заместителем по НТО был Людвиг Карлович Мартенс, с которым я познакомился еще в первый год моего назначения членом в Президиум ВСНХ. Хотя он был коммунистом, и его многие взгляды не соответствовали моим, но я очень скоро почувствовал уважение и симпатию к этому человеку. Узнав, что после его удаления из Президиума Людвиг Карлович остается не у дел, я тотчас же пригласил его быть моим заместителем, на что он охотно согласился. Он получил хорошее технико-механическое образование, а его отец имел в Москве механическую мастерскую и был состоятельным человеком. В лице Л. К. я нашел себе очень хорошего помощника в особенности потому, что он был партийцем. В НТО все служащие относились к нему с большим уважением и доверием; вскоре он был назначен директором Института Двигателей, который находился в Петрограде. Впоследствии он был директором Механического Института в Москве (бывшее Комиссаровское

Училище) и редактором Технической Энциклопедии. Людвиг Карлович уделял очень много времени для работы в НТО, — в особенности в первое время. В минуты откровенности он жаловался мне на своих партийных товарищей, которые позволяли себе очень некрасивые выходки в отношении его, — вероятно, завидуя, что он занимает пост в НТО выше их.