Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2

Прежде всего я обратился в Президиум ВСНХ с просьбой отпускать мне ежемесячно известную сумму денег для покупки аппаратов, а также и для уплаты вознаграждения моему ассистенту. Деньги были отпущены, и с осени 1922 года я мог приступить к организации работ. Моим лаборантом в то время был Н. А. Клюквин, который на основании нового закона смог поступить слушателем в Артиллерийскую Академию, хотя он и не прошел курса в Артиллерийском Училище и не служил в строю, как это требовалось ранее. В начале революции поступление в Академию и прохождение в ней курса вообще стало несравненно легче, чем в довоенное время, и потому ее могли свободно окончить даже люди с очень посредственными способностями. Так как Клюквин был на службе в Артиллерийской Академии в качестве лаборанта, то ему предоставили большие льготы в смысле времени сдачи репетиций, экзаменов и проектов; и все же для окончания Академии ему потребовалось не менее 4-х лет. Н. А. Клюквин и до войны был моим лаборантом, и я ценил его, как хорошего исполнителя, но знал, что он не имел особой инициативы в химических исследованиях. Он обладал скорее способностью, делать усовершенствования в аппаратах, как в лаборатории, так и на заводе, где ему пришлось работать во время войны. И вот с Клюкви-ным мы начали новые химические опыты под давлением, — как с органическими, так неорганическими соединениями.

Так как мне приходилось более половины времени проводить в Москве, то выполнение опытов за это время лежало на Клюквине и после надлежащего выполнения их в мое отсутствие, он получал новые задания в развитие прежних. В помощь Клюквину были приглашены два лица, — одна девушка, кончающая гимназию и любительница химии, и один слушатель Академии, брат жены Клюквина, Годжев. Что касается первой, то польза от нее была очень малой, но за то она усердно училась и после трехлетнего пребывания в моей лаборатории, она поступила после особого ходатайства начальника, в Артиллерийскую Академию., отлично ее окончила и получила звание военного инженера-технолога. Я помню, что ее ответы по химии выделялись по сравнению с ответами других слушателей. Годжев хотя имел еще мало практики, но в течении, примерно, года приносил нам посильную помощь.

Работа в начале подвигалась очень медленно, так как приходилось приводить помещения в надлежащий вид; главное

затруднение было в том, что лаборатория совсем не имела газа, и для нагревания приходилось изыскивать разные керосиновые лампы, и использовывать электричество, которое подавалось не всегда аккуратно, а иногда только по вечерам. Тем не менее научные исследования и в этой лаборатории я вел до моего окончательного от’езда заграницу в 1930 году.

Но главную работу я решил вести в новой лаборатории, которую я решил устроить в моей новой квартире в Академии Наук, на 8-ой линии (дом № 17), которую мне, как академику, предложил президиум Академии. В этой квартире жил до войны академик Ф. Ф. Бейлыптейн, а раньше — академик

А. М. Бутлеров. Квартира была временно занята другим академиком, Нассоновым; по постановлению правления Академии, он должен был передать ее мне, но замедлял свой переезд только потому, что не мог нигде получить перевозочных средств, а нанимать частных перевозчиков стоило таких денег, что он должен был бы один месяц остаться без содержания и,# следовательно, без еды. Так как я был начальником НТО и, следовательно, все исследовательские Институты в Петрограде находились в моем ведении, то мне было легко устроить перевозку моего коллеги на его новую- квартиру без всяких расходов с его стороны, — и с малыми затратами с моей стороны. Как только квартира освободилась, мне пришлось на свой-же счет ее ремонтировать, так как Академия, за неимением средств, не могла принять этот расход на себя. Квартира не ремонтировалась более десяти лет и была в ужасном состоянии; необходимо было также сорвать всю электрическую проводку старого типа и заменить ее новой. Квартира имела 9 громадных комнат, и потому ремонт ее стоил больших денег. Половину квартиры я приспособил для химической лаборатории, так как химическая лаборатория Академии Наук, в которой уже работал академик Н. С. Курнаков, была очень мала и совершенно не пригодна для моих работ. Ремонт квартиры был произведен сравнительно быстро, и в конце лета 1923 года я переехал в нее из своей старой квартиры в Артиллерийской Академии, где прожил 26 лет, рядом с химической лабораторией, в кото-

рой мне удалось сделать столь интересные работы. Что-же касается до лаборатории, то это дело подвигалось очень медленно, и только в начале января 1924 года, когда я получил все заказанные приборы из заграницы, я смог приступить к систематическим работам.