Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2

После такого решения правительства, я был вызван в Реввоенсовет к Уншлихту, который заявил мне, что в ближайшее время я должен буду выступить с речью» относительно необходимости развития химии в стране _;и указать на связь мирной химической промышленности с задачами обороны государства. Он мне сказал, что первая речь будет произнесена Л. Д. Троцким более на политическую тему. Я заявил Уншлихту, что мне важно знать более подробно содержание речи Троцкого, чтобы избежать повторений. Уншлихт мне на это ответил, что я должен дать копию своей речи Троцкому и ему для просмотра и что если будут какие-либо замечания, то об этом мне будет сообщено; он прибавил, что было бы хорошо, если бы я лично поговорил с Троцким на эту тему — и предложил мне устроить это свидание теперь же. Я, конечно, согласился. Тогда Уншлихт соединился по телефону с Л. Д. и получил ответ, что Троцкий ожидает меня в своем кабинете. Он принял меня очень любезно и сказал мне, что я совсем не меняюсь и выгляжу так же, как 7 лет тому назад, когда он впервые меня видел у него в вагоне, на совещании об организации Военного Управления снабжения армдеи всеми видами довольствия. Я просидел у него добрых полчаса. Он рассказывал о своем житье в Абхазии, об ее слабой культуре и о пользе для его здоровья пребывания в этой живописной стране с чудесным климатом. Он выглядел очень хорошо и был в веселом настроении духа. Мы сговорились о темах наших речей на публичном заседании, посвященном задачам «Доброхима», необходимость которого он всецело поддерживал. Мы расстались после этой беседы в самом хорошехМ настроении относительно пользы предпринимаемого нами дела.

В назначенное время я послал две копии проекта моей речи Уншлихту и Троцкому под заглавием «Задачи Доброхима». Никаких возражений я не получил ни от Троцкого, ни от Уншлихта. Хотя переговоры о «Доброхиме» происходили в начале апреля, но устроить заседание в Большом Театре мы могли только 19-го мая. Программа заседания была намечена следующая: открывает заседание Уншлихт, который в кратких словах должен указать, почему необходима подобная общественная организация; затем должны были выступить Троцкий и я. Мне предстояла нелегкая задача говорить перед большой аудиторией после такого оратора, каким являлся Троцкий, который, к тому же, был революционным героем, любимым громадным большинством пролетариата и красноармейцами. Организация этого заседания была поручена ГПУ, так как почти все правительство присутствовало на собрании. Этот митинг оказался очень популярным, так как громадное количество народа желало его посетить и не все желающие могли получить билеты.

Вечером 19-го мая Большой Театр был переполнен до отказа, — мне говорили, что собралось около 4,000 человек. На сцене за длинным столом сидели члены правительства и Реввоенсовета; туда же был приглашен и я. Заседание началось речью Уншлихта, но на сцене Троцкого не было, хотя было известно, что он приехал в театр. Когда Уншлихт окончил свою короткую речь, он заявил, что слово принадлежит т. Троцкому. Только после этого на сцену вошел Троцкий, которому аудитория устроила грандиозную овацию: весь театр встал, и несмолкаемые апплодисменты продолжались довольно долгое время. Я могу привести некоторые места из его речи, которая имела, главным образом, политическое значение и предназначалась не столько для СССР, сколько для заграницы.

— Мы хотели мира, — говорил Троцкий, — мы защитники пролетариата всех стран, который больше, чем другие классы общества, страдает от войны, и потому мы должны делать все, что может избавить пролетариат от кровавых войн, которые на руку только империалистам. Но чтобы предотвратить войну, надо быть сильным и вооруженным до зубов, так как только это внушит страх империалистам и капиталистам. У нас нет желания захватывать чужие территории при помощи войн, но мы не можем допустить, чтобы наши враги отняли наши области, где воцарилась советская власть и где пролетариату живется несравненно лучше и свободнее, чем в капиталистических странах. Но чтобы отразить нападение вражеских сил, мы должны быть вооружены всеми последними средствами обороны, которые выдвигает современная военная техника. Применение ядовитых газов, которое нашло себе применение в последней войне в 1915—-1918 годах, заставляет и нас обратить внимание на необходимость иметь в запасе и этот род борьбы для защиты нашей страны от нападения наших врагов. Мы должны иметь это средство исключительно для обороны, а не для нападения, ибо мы проклинаем войну.