Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2

Далее Троцкий приводил выдержки из недавно появившейся в Польше брошюры, в которой указывалось, что СССР сильно готовится к войне и что Польше угрожает опасность подвергнуться нападению со стороны России; в брошюре говорилось, что знаменитый химик Ипатьев поставлен большевиками во главе особого Химического Комитета, которому поручено в кратчайший срок наладить в большом масштабе производство различных удушающих газов и выработать наилучший противогаз, как для войск, так и мирного населения в городах, подвергнутых газовой атаке. Кроме того, русские и немцы после Раппальского договора решили совместно работать для снабжения обоих армий наилучшим вооружением, и так как по Версальскому договору Германия не может строить военные заводы, то все заказы для германской армии будут выполняться на специально построенных в СССР военных заводах. Часть таких заводов уже построена на Урале, »и дальнейшее строительство продолжается. Троцкий заявил, что все это выдумка польских политиков, которые хотят дискредитировать советское правительство в глазах других наций. «Одно верно в этой брошюре: знаменитый химик Ипатьев действительно, с нами». При этих словах Троцкого весь театр единодушно апплодировал. Нечего и говорить, что Троцкий блестяще раз’яснил необходимость такой организации, как «До-брохим». Речь Троцкого была покрыта продолжительными рукоплесканиями.

г

Мое выступление было встречено апплодисментами, что меня сильно подбодрило для произнесения речи в таких непривычных для меня условиях. Я говорил, а не читал по рукописи и скоро овладел собою и под конец совершенно не волновался и с большим под’емом призывал всех, кому дорога наша страна, оказать моральную и материальную поддержку в деле развития химии и химической промышленности. В своей речи я, между прочим, высказал ту мысль, что войны являются побудителями в развитии мирной промышленности. Так, например, развитие стальной промышленности в значительной степени зависело от тех требований, которые военная техника ставила необходимым качеством стали, которая должна была идти на изготовление дальнобойных орудий, долженствующих выдерживать большое давление. Я напомнил, что изобретения русского инженера и профессора Артиллерийской Академии Д. 'К. Чернова на Обуховском Сталелитейном заводе по изготовлению высоких сортов стали для орудий сделали переворот во всей стальной промышленности, как военной, так и мирной. Последняя война, с другой стороны, выдвинула новое оружие: ядовитые газы. Вследствие этого возникла новая отрасль военной техники, — химия удушающих, слезоточивых газов, дымовых завес и т. п., что, конечно, заставляет делать новые изыскания в соответствующих отделах химии. Я также получил дружные одобрения моей речи, после чего несколько слов сказал Уншлихт, который перечислил имена лиц, включенных в Организационный Комитет «Доброхима». Заключительное слово было предоставлено Троцкому, который вполне согласился с моей мыслью, что требования военной техники влияют на развитие науки, но, конечно, об этом надо сожалеть, так как все это делает войны очень жестокими и в борьбе приходится принимать участие не только армии, но и всему народу.

В скором времени Троцкий, как председатель Организационного Комитета, собрал совещание для выборов делового президиума и для организации отделов. Партийные товарищи на особом совещании выработали список лиц, которые должны были войти в Президиум, и предложили его на утверждение Организационного Комитета. Моя марка стояла тогда очень высоко: коммунисты выбрали меня заместителем Троцкого, который был выбран председателем Президиума; другим его заместителем был выбран Фрунзе. Насколько я помню, в Президиум, кроме указанных лиц, вошли Уншлихт, Пятаков, председатель Торгово-Промышленного Банка Ксандров и др. На этом же заседании в общих чертах были намечены и отделы «Доброхима». Последующие заседания под председательством Троцкого наметили главные вопросы, которые должны быть проработаны в отделах и преведены в жизнь. Один из таких вопросов, имеющих очень большое значение для развития химических знаний, заключался в обеспечении высших учебных заведений необходимыми средствами для правильной постановки практических и исследовательских работ в химических лабораториях.

Как только Организационным Комитетом был разрешен сбор денег для «Доброхима» в виде членских взносов, пожертвований трестов и частных лиц, а также устройство лекций, концертов и пр., то из разных высших учебных заведений стали поступать просьбы о денежной помощи для нужд химических лабораторий, которые после войны находились в очень печальном состоянии, так как комиссариат народного просвещения отпускал на содержание лабораторий ничтожные средства и совершенно отказывал в отпуске иностранной валюты для покупки химических реактивов и приборов, которых было невозможно достать в СССР. Первым обратился ко мне Ленинградский Университет, который прислал в «Доброхим» особую делегацию, состоявшую из проф. А. Е. Фаворского, одного преподавателя и одного студента. Они обрисовали мне то