Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2

«Как ни хорошо в Японии, — сказал мне П. П., — но здесь я совершенно один и нет никого, с кем я мог бы поделиться своими научными мыслями, так как несмотря на свою не русскую фамилию (он мне сказал, что его прапрадед был родом из Швеции), я полностью руссак и плохо владею языками, даже немецкий язык я плохо знаю».

Но П. П. не суждено было покинуть Японию: через пять лет после нашего свидания он покончил свое земное существование.

Профессор органической химии в университете в Киото пригласил меня провести целый день с ним и осмотреть его лабораторию. Я приехал в Киото рано утром и был встречен профессором в клубе университета, оборудованном на европейский манер. С профессором у нас нашлись общие темы, которые нас интересовали, и все утро до обеда мы провели в лаборатории в беседах (профессор говорил по немецки) на научные темы, в которых принимали участие и его два старших ассистента. После обеда профессор был так любезен, что достал для меня разрешение осмотреть все старые дворцы японских императоров и прилегающие к ним роскошные сады. Дворцы императоров, которые насчитывают многие сотни лет своего существования, поражали красотой оригинальной архитектуры; в комнатах не было никакой мебели, но стены каждой комнаты отличались особой разрисовкой, поражающей тщательностью отделки и подбором красок, заставляющих предполагать, что художники тех эпох старались в своем искусстве брать примеры окружающей их богатой природы.

После осмотра дворцов все мы (ассистенты были неразлучны с нами) отправились за город в один ресторан, расположенный на берегу живописной реки; нельзя было оторваться от красоты всего пейзажа, а чудная погода дополняла то удовольствие, которое я получил от посещения этого прелестного уголка, отстоящего в 10-15 километрах от города. Киото очень старый город, и он сохранил отпечаток глубокой японской старины. Там вы не найдете громадных современных домов; жители обитают в небольших домиках японской причудливой архитектуры, окруженных маленькими садами и деревьями. Уже поздно вечером профессор и его ассистенты после небольшого ужина и японской водки «сакэ» (содержащей”не более 12% алкоголя) проводили меня на поезд в Оссаку, откуда я должен был на другой день ехать в порт Цуруга для возвращения домой.

Я приехал в Цуруга вечером и был встречен консулом СССР, Демидовым, у которого я остановился, согласно данному мною обещанию. На другой день я пешком с Демидовым отправились на прогулку с целью осмотреть городок, а потом и живописные окрестности. Город довольно опрятный и везде виден порядок; только поражает вновь прибывшего, особый неприятный запах, который является результатом отсутствия канализации. Отбросы очень ценятся для огородов и земледелия и их развозят в бочках на особых ручных повозках, что обусловливает распространение по городу время от времени неприятного запаха, несколько портящего впечатление от дивной природы. Мы гуляли в лесу с громадными деревьями и чудной растительностью, и к моему удивлению зашли в домик одного учителя, который оказался русским и живет в Японии с юности; он изучил японский язык и очень доволен своей жизнью. Его жена, тоже русская, говорила хорошо по русски и тоже свыклась со всем укладом японской жизни.

Демидов, симпатичный человек, холостой, сказал мне, что не дождется, когда его отзовут в СССР, так как дела у него особенного никакого нет и в виду его одиночества, ему порой бывает невыносима здешняя жизнь.

Мой обратный переезд через Японское море во Владивосток совершался при худших условиях: пароход был меньше и в плохом состоянии, ночью лопнула приводная цепь к рулю, и мы должны были стоять, пока ее чинили; пища была ужасная, и я почти ничего не мог есть; кроме того одно время нас сильно качало. По прибытии во Владивосток, при осмотре моего паспорта агентами ГПУ на пароходе меня не хотели спустить на берег, хотя моя русская виза была в полном порядке. Я был до крайности удивлен тупоумием агентов ГПУ, и кроме того меня поразило, что агенты ГПУ не знали моей личности, тем более, что я был единственным русским, который возвращался из Яшщщь Когда- же я спросил их, за что такая немилость ко мне, командированному советским правительством в качестве делегата на Международный Конгресс, то получил следующий глупейший ответ:

«В Вашем паспорте в данной Вам Московским ГПУ визе было указано, что Вы должны выехать в Японию не позднее 15-го октября, а Вы выехали 18-го; поэтому Вы выехали незаконно и мы Вас препровождаем в ГПУ Владивостока».

Я сразу понял, в чем дело, и зная, что это их недомыслие и невнимательное рассмотрение моего паспорта, решил немного подсмеяться над ними.

«Да, это вина ГПУ Владивостока, — сказал я, — что оно меня выпустило заграницу с простроченной визой; за такое деяние не похвалят в Москве ваших агентов».

«Все равно, там разберут, кто прав и кто виноват, а теперь мы Вас задержим» — был ответ агентов ГПУ.