Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2

Я позволю себе привести некоторые подробности относительно моего знакомства с Z., потому что она сообщила мне некоторые подробности своих приключений во время революции, которые характеризуют деятельность Чека в Москве, возглавляемой в то время всесильным Ф. Э. Дзержинским. Z. была уроженкой Таганрога и приехала в Петербург совсем молодой девушкой. Она была в полном смысле красавица и кроме того, обладала большой привлекательностью. Ее образование не шло далее четырех-классного городского училища, но она обладала природным умом и способностью схватывать на лету и усваивать все, что могло послужить для ее самообразования. Такая красивая привлекательная девушка, приехавшая в веселый Петербург не замедлила пойти по тому скользкому пути, который составляет удел многих девушек, попавших в омут столичной жизни. Я не знаю подробностей первых годов ее петербургской жмзни (это было в начале этого столетия) и не будучи знаком с ней, я, однако, слышал ходячие сплетни о появившейся на горизонте полусвета очень интересной красивой женщине, которой молва дала название Настя Натурщица, потому что она работала в мастерских известных художников в качестве натурщицы, обладая удивительной фигурой и красотой лица. Таких женщин полусвета, обладавших особой привлекательностью и умевших держать себя в высшем кругу веселящегося Петербурга в то время насчитывалось очень немного, — известностью пользовались только три и им были даны специальные клички. Понятно, что многие кавалеры из аристократических обществ старались познакомиться с подобными особами и весело провести время.

К счастью для нее Z. познакомилась с князем Павлом Николаевичем Долгоруким, членом Государственной Думы. Он был очень богатым человеком и давал деньги для партийных организаций, но по складу своего характера и ума не мог играть выдающейся роли в кадетской партии, членом которой он числился (его брат, Петр Николаевич, был товарищем председателя первой Госуд. Думы). Z. с первого же дня произвела на него чарующее впечатление; он сначала влюбился в нее, а потом это чувство перешло в настоящую любовь. Он предлагал ей выйти за него замуж, но Z. ответила ему отказом, мотивируя его тем, что она не рождена быть княгиней. Будучи значительно моложе его, она относилась к нему с громадным уважением, и их связь продолжалась многие годы, пока она не встретила в Москве, перед самой войной 1914 года, одного богатого австрийского гражданина, за которого она и вышла замуж.

Несмотря на то, что она уже стала женой австрийского гражданина, она была три раза арестована Чекой. В последний раз она была посажена в Пересыльную тюрьму, где о ней забыли, а потом была переведена в Бутырскую тюрьму, где она просила 3% месяца. В течении этого времени ее три раза водили на Лубянку, в Чека, на допрос. Ее допрашивали в коллегии Чека, и сам Дзержинский предлагал ей работать для Советской власти: Z. категорически отказалась и Дзержинский заявил ей, что за ее отказ она не будет освобождена и будет гнить в тюрьме. «Кто скорее сгниет, Вы или я, это еще неизвестно», ответила Z. И она оказалась права: вся коллегия Чека, ее судившая, уже «выведена в расход», а Z. до самого начала войны благополучно жила со своим мужем в Берлине. За нее хлопотало австрийское посольство, и после суда она была освобождена, так как не было обнаружено с ее стороны никакой вины.

Князь Павел Долгорукий два раза пытался вернуться в Россию, которую¹ очень любил. Первый раз он был остановлен на границе, его не опознали и вернули в Польшу. Во второй раз он пробрался через границу и добрался до Харькова. Он укрывался у своего друга, но потом был арестован в 1927 году, и после убийства Войкова в Варшаве, казнен вместе с другими (20 человек).

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

МОЯ РАБОТА В ПЕТРОГРАДСКОМ СОВЕТЕ НАРОДНОГО

ХОЗЯЙСТВА

Осенью 1920 года мне пришлось принимать участие в ревизии завода взрывчатых веществ в Саблино, станция Николаевской железной дороги, в 40 кил. от Петрограда. Завод этот до революции принадлежал компании Виннер; его директором был Метальников, которого я знал еще до войны по делам этого завода. После официального приказа Петроградского Совета Народного Хозяйства явиться в определенное время для исполнения вышеуказанного поручения, ко мне тотчас же явился Метальников и об’яснил в чем дело. Он продолжал оставаться заведующим заводом, но имел помощником партийца Сорокина из рабочих, который сделал на него донос, что он умышленно вредит производству завода и разбазаривает заводское имущество. Метальников был в высшей степени взволнован и сказал мне, что по тогдашним временам за подобные деяния на военном заводе ему грозит расстрел; с другой стороны, он указал мне, что тов. Сорокин жулик и пьяница и вся ссора с ним разгорелась вследствие того, что он не давал ему спирта для пьянства.

Комиссия, в которую я был назначен для разбирательства этого дела, состояла из трех членов: Авдеева, Ряби-нина и меня. Авдеев — здоровый парень средних лет, был хорошо известен в партийных кругах Петрограда, а также