Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2

Мое первое впечатление при знакомстве с П. А. было очень благоприятное для него. Его симпатичные черты лица, его простота в обращении и правильность его суждений о создавшейся обстановке полностью располагали к откровенной беседе и внушали доверие к его словам. После нескольких минут разговора мне казалось, что мы были уже давно знакомы, и я был доволен, что обратился к нему за советом ранее, чем решиться взять какую-либо должность в ПСНХ. Он дал мне вполне определенный совет взять должность заместителя председателя Химического Отдела, так как Президиум постоянно встречает затруднения при решении многих химических вопросов, которые не освящаются надлежащим образом в Химическом Отделе. Я сказал ему, что я* всегда был против административной деятельности и что все мои мысли направлены в сторону научных исследований; к тому же я уже достаточно нагружен; кроме лекций (2 часа в неделю) в Артиллерийской Академии, я, после настойчивых просьб, взял на себя чтение лекций по органической химии (3 часа в неделю) в Лесном Институте, где сначала временно замещал проф. Бирона, находившегося в Сибири, а потом был избран ординарным профессором; моя должность директора ГОНТИ отнимала у меня также много времени. Мне совершенно не улыбалось взять на себя новые обязанности, — все это я об’яснил Бачманову и просил его передать Судакову, что я готов помочь Химическому Отделу во всякое время, но прошу его не назначать меня на штатную¹ должность.

После этого разговора я был вызван Судаковым вместе с Рябининым, и они оба просили меня не отказыватьсся от предлагаемой должности и помочь им в это трудное время. Судаков предложил мне бывать на службе в удобное для меня время, не нарушая хода моих других дел, и дать ему знать, какое вознаграждение я пожелал бы взять за свою работу. В то время по должности, директора Института я получал около 40,000 в месяц, и Рябинин мне предложил получать половину этого оклада. Но я, памятуя, что мука стоила более 2000 руб. за пуд и что многих продуктов вообще нельзя достать в Петрограде, предложил платить мне не деньгами, а пайком. После долгих переговоров я стал получать от ПСНХ паек вместо жалованья, и был очень доволен, так как в паек входило мясо, масло, сахар и даже прекрасный сыр, — продукты в то время очень дорогие на вольном рынке. Но, кажется, этот паек я получил только 2 или 3 раза, так как в начале 1921 года произошла резкая перемена в моей деятельности и центр тяжести всей моей работы был перенесен в Москву.

Имея в своем распоряжении автомобиль, — правда очень старой конструкции, — я мог организовать работу свою таким образом, что рано утром я приезжал в Институт, а после 12 часов ехал в ПСНХ, где оставался до 4-х часов дня. Лекции в Лесном у меня бывали по вечерам, а в Артиллерийской Академии я имел 2 лекции один раз в неделю. Для выяснения различных химических вопросов мне пришлось побывать почти на всех химических заводах Петрограда, включая также и резиновый завод «Треугольник». Между прочим, на этом заводе проф. Б. В. Бызов производил опыты по получению искусственного каучука из нефти и мне приходилось время от времени знакомиться с полученными им результатами. В экспертизе этих опытов принимал также участие профессор Технологического Института Михаил Михайлович Тихвинский, — большой друг Л. Я. Карпова, а также и мой.

В декабре 1920 года Рябинин по делам Химического

Отдела ПСНХ отправился в Москву и по возвращении привез целый ряд новостей относительно событий в ВСНХ. Самая главная новость заключалась в том, что J1. Я. Карпов безнадежно болен и что его кончина ожидается в недалеком будущем. Рябинин был у него и рассказал мне, что Л. Я. предложил своим коллегам после его смерти пригласить меня на пост председателя Химического Отдела ВСНХ. Передавая мне это, Рябинин, однако, прибавил, что они употребят все усилия, чтобы не выпустить меня из ПСНХ.

Л. Я. Карпов, действительно, скоро умер, — от гнилокровия, которое явилось результатов злоупотребления алкоголем. Эта страсть к алкоголю в нем развилась в особенности за последнее время и редкий день, когда он не был в сильном градусе. Мне не пришлось быть на похоронах Л. Я., но они отличались большой торжественностью и урна с его пеплом были замурована в Кремлевской стене.

После смерти Л. Я. коллегия Главхима состояла из 5 или б членов и в нее входили следующие лица: С. Д. Шейн, Тара-тута, Иванов, Гришечко-Климов и председатель Профессио^ нального Союза Рабочих Химиков Корчагин (последний был плотником на одном из химических заводов). Председателем коллегии был временно назначен Гришечко-Климов; он не был партийцем, но считался сочувствующим коммунизму.