Жизнь охотника за ископаемыми

В понедельник, двенадцатого августа, д-р Бройли прибыл в Сеймур, и мы с Георгом встретили его на станции. Высокий, крепкий, красивый немец с пышной бородой, он произвел на меня хорошее впечатление. Очень трудно мне было из-за моего глухого уха понимать его ломаный английский язык, а я, к несчастью, ни слова не говорил по-немецки. Я подумал, что он учился по-английски у англичанина, а не у американца, так как у него было особое произношение, незнакомое мне. Георг легче научился понимать его, и они сделались друзьями.

Мы вернулись в лагерь, где имели удовольствие пользоваться обществом д-ра Бройли две недели; за это время между нами завязались дружеские отношения, которые я всегда высоко ценил. Он был восхищен моей работой и материалом, который мы собрали; но, как он сам пишет в предисловии к большому труду, описывающему мой материал, он не в силах был переносить жару.

Он описывает часть моего материала в превосходной своей работе о пермских стегоцефалах и рептилиях, изданной в Штутгардте; в этой книге сто двадцать страниц текста и тринадцать отличных рисунков. На стр. 1 он пишет: «Отличные результаты экспедиции в Тексас в 1901 году, когда м-р Штернберг привез для палеонтологической коллекции музея много очень ценных образцов эриопса (Eryops), диметродона (Dimetrodon), лабидозавра (Labidosaurus), заставили хранителя королевской палеонтологической коллекции, советника фон-Циттеля, послать в 1901 году вторую экспедицию на пермские отложения той же области, чтобы оказать еще большую помощь м-ру Чарльзу Г. Штернбергу, превосходному коллектору из Лауренса в Канзасе. Уже в июне этого года он очень интенсивно работал в пермских слоях на Вичите, близ городка Сеймура, в провинции Бэйлор; Сеймур расположен на форт-уорзской ветке Денверской железной дороги. Мой приезд в лагерь, которому содействовала Баварская королевская академия наук, дал мне возможность принять участие в коллектировании с начала и до конца августа месяца. Я застал уже очень богатое собрание превосходного материала, которое, кроме частей диметродона, лабидозавра, париотиха и других звереящеров, включало также прекрасный подбор диплокаулусов; из них иные имели даже большую часть позвонков. В продолжение, моего пребывания в области работа наша состояла главным образом в перевозке коллекций из лагеря. Из-за сильнейшей жары мы были вынуждены в виду недостатка воды держаться вблизи Сеймура».

Одним из ценнейших экземпляров в мюнхенской коллекции является скелет лабидозавра (Labidosaurus), ныне там монтированный; он найден мною лично.

Лабидозавр важен потому что принадлежит к очень древней и примитивной группе рептилий, которые, по мнению д-ра Г. Ф. Осборна и других знатоков, были предками всех позднейших форм пресмыкающихся.

После отъезда д-ра Бройли обратно в Мюнхен я продолжал работу, перенеся лагерь к востоку от Кофейной речки. Здесь снова наши изыскания оказались плодотворными. Я нашел еще отложения, богатые костями очень мелких ящериц; некоторые из них были не длинней пятнадцати сантиметров. Коп дал им название лизорофус^[57] трехкилеватый (Lysorophus tricarinatus). Д-ра Бройли и Кэз в своих ценных статьях доказали, что лизорофус является одним из наиболее интересных родов всей этой необыкновенной фауны, так как по строению черепа он представляет собой поистине «недостающее звено» между амфибиями и рептилиями.

Нанос, в котором я нашел лизорофуса, был велик и содержал тысячи костей и много превосходных черепов. Я убежден, что животные эти собрались там на зимовку, так как многие свернулись кольцом в оболочке из отвердевшей глины. Каждая крошечная рептилия и ее логовище сохранились на долгие-долгие годы. Мясо, конечно, скоро после смерти разложилось, но процесс окаменения заменил костное вещество камнем.