Жизнь Петра Великого

Наступил 1686 год[254], и в Османской империи начались неурядицы: имперские войска заняли ряд важных крепостей в Венгрии[255], а венецианцы в Греции — прекрасный Морейский деспотат [Regno della Morea][256]. Сам Константинополь, столица этой могучей монархии, оказался под угрозой, потому что восставшие янычары низложили[257] Мехмеда IV и поставили на его место Сулеймана II[258], его брата. Поляки не сумели добиться сколько-нибудь значительных успехов. Московиты, ничуть не смущенные скромными успехами предыдущей кампании, начали новые приготовления и под командованием все того же Голицына направились к Тартарии[259], чтобы внезапным приступом взять город Перекоп [Precop], блокировавший проход на Крымский полуостров. Они надеялись найти город беззащитным, потому что были уверены, что хан, его правитель, отправился на подмогу Великому султану [Gran Signore][260] в Венгрию. Но неожиданно навстречу им выступил калга-султан [Sultano Galga], сын хана[261], с большим войском хорошо вооруженных тартар. Ничуть не устрашенные этим, московиты атаковали вражеские войска с такой яростью, что обратили их в бегство. Российские войска пустились в погоню за неприятелем и приблизились на расстояние пяти лиг[262] от Перекопа. Хан, которого его сын своевременно предупредил через гонцов о приближении московитов, стремительно оставив Венгрию, поспешил назад в свои земли и появился в виду противника с сорока тысячами всадников, разделенными на несколько отрядов. И тогда московиты, окруженные со всех сторон тартарской конницей, решили выставить перед своей пехотой заслон из фризских лошадей и гарцевать на них перед пехотными траншеями, тем самым их охраняя. Некоторые отряды тартар решились атаковать российскую конницу: та, испугавшись, укрылась за обозом. Тартары, воодушевленные этим, опрокинули часть войска противника и, без сомнения, разгромили бы его окончательно, если бы боярин Долгорукий [Ruca][263] не подоспел на помощь со своими людьми. Бесстрашие этого военачальника московитов так обескуражило варваров, что те обратились в бегство. В то же время генерал Шереметев на левом фланге перешел в атаку с такой храбростью, что тартары были вынуждены отступить, хотя и сумели захватить некоторую добычу. Тогда мужество вернулось к московитам, и они продолжили движение к Перекопу и, приблизившись к городской артиллерии, приступили к осаде. Хан, который, как и положено хорошему военачальнику, умел использовать в сражении ум не менее, чем руки (Non minus est Imperatoris superare consilio quam gladio[264][265]), сделал вид, будто хочет вступить в переговоры с московитами, и сумел под разными предлогами затянуть дело так надолго, что за это время у противника закончились припасы, и русские, не будучи в состоянии дольше оставаться в этой бесплодной степи, которая, к тому же, была намеренно опустошена самими тартарами, оказались принуждены снова вернуться домой несолоно хлебавши[266]. В связи с этими событиями в Москве из приверженности к лести и бахвальству[267] уже начали готовить публичные празднества в честь победы Голицына над тартарами и изгнания их в Крым за Перекоп[268].