Жизнь Петра Великого

Одержав таким образом победу[584], московиты взяли в осаду Дерпт, город, расположенный между Чудским озером и озером Выртсъярв [Vorzievi]. Все было готово для приступа[585], но известия о победе, которую одержал король Карл над королем Августом под Клишовом [Clisso] в окрестностях Кракова в тот же день[586], когда царь разгромил шведов на реке Эмбах, заставили изменить планы. Кроме того, шведы опустошили окрестности Дерпта, и русская армия не могла найти себе провианта, поэтому благоразумный маршал[587] Шереметев счел целесообразным передислоцироваться в Ингрию, по пути взяв штурмом форты Валмер [Valmer] и Мариенбург [Mariemburgo][588]. Между тем царь прибыл в армию, чтобы лично повести ее, хотя и под военным командованием маршала Шереметева, на осаду Нотебурга [Noteburgo] — крепости, расположенной на островке на Ладожском озере в устье реки Невы[589]: эта река соединяет озеро с Финским заливом [golfo Finico], расположенным от крепости на расстоянии тридцати миль[590], где впоследствии будет заложен славный город Петербург [Pietroburgo]. В древности эта крепость принадлежала россиянам, когда под их властью находилась Ингрия, а потом она отошла к Швеции по договору в 1617 году.

Лейтенант-полковник Шлиппенбах[591] — не вышеназванный генерал, а другой человек — командовал в Нотебурге гарнизоном численностью всего лишь в триста солдат при поддержке пятидесяти гренадеров. Российская армия, предпринявшая приступ Нотебурга 30 сентября 1702 года[592], насчитывала тридцать тысяч солдат при пятидесяти орудиях. Шведы храбро защищались вплоть до 12 октября[593], когда комендант наконец капитулировал и сдался[594]. Из крепости вышло живыми и невредимыми восемьдесят три солдата — остальные или погибли, или были ранены.

Захват Нотебурга, которые московиты потом переименовали в Шлиссельбург [Slutelburgo], представлялся царю делом столь важным вследствие тех выгод, которые можно было из него извлечь, что он пожелал для празднования его вернуться в Москву и справить там триумф по образцу древних римлян[595]. В столице были по этому случаю воздвигнуты триумфальные арки вдоль важной улицы, по которой должна была маршировать процессия. Арки были украшены коврами, великолепными картинами и чествующими эмблемами. На одной из арок были установлены различные инструменты, игравшие военную музыку, весьма приятную для слуха, а юноши, украшенные цветочными гирляндами, оглашали воздух знаменитыми словами Цезаря: Veni, vidi, vici[596]. Войска маршировали в превосходном порядке. Во главе их шли маршал Шереметев и другие генералы — как иностранные, так и российские. Кавалер Шереметев, сын маршала[597], вел за собой тридцать шведских офицеров, попавших в плен во время этой кампании. За ними везли восемьдесят пушек и мортир, не считая сорока знамен, захваченных у неприятеля, а также нескольких обозов, груженных оружием и другой амуницией. В конце процессии маршировала царская гвардия, облаченная в специально изготовленные для этого случая мундиры, которым царь постарался придать сколь можно торжественный вид, чтобы вызвать у своих подданных как можно большее уважение к его победам и побудить их с пониманием воспринять те реформы, которые он день за днем производил ради их блага.

Как только закончилось это великолепное зрелище, царь отправился в Воронеж[598], где продолжил неустанно работать над строительством флота. Найдя там большое число пушек, мортир и других военных орудий, отлитых в различных арсеналах и сделанных очень качественно, он приказал перевести значительную их часть в Новгород и Псков. Вернувшись в Москву, он стал готовиться к вторжению в Финляндию, опираясь на завоеванный им Нотебург, неизменно придерживаясь принципа спартанцев — всегда вести войну за границами своих владений на территории врага: Procul a domo est pugnandum[599]. Он решил присоединить к своей армии, уже готовой к любой самой сложной кампании, несколько отрядов тартар и калмыков, своих вассалов, весьма искусных в проведении набегов и опустошении территорий, ибо они с самых юных лет привыкают к грабежам и разбоям, используя маленьких и очень легких лошадей. Лучшее средство для повиновения армии, а также для мужественного и веселого перенесения тягот войны — это своевременная выплата жалованья солдатам, и царь приказал отчеканить новую монету, установив ее стоимость таким образом, что без ущерба для подданных он пополнил казну на значительную сумму[600].